Михаил Бойко
Завоевать симпатии граждан простым повышением пенсий уже невозможно.
Фото Vyacheslav Oseledko/AFP
К новой стадии политического развития России привели, конечно, не только итоги выборов 4 декабря прошлого года. Ее истоки гораздо глубже – в подспудно нараставшем дефиците легитимности. 10 декабря на Болотной площади вскрылся подкожный нарыв – латентная фаза сменилась открытой. Разразился полномасштабный кризис легитимации.
При этом российский кризис легитимации настолько напоминает примеры, описанные в социологической литературе (Вебер, Шмитт, Блюменберг, Луман, Хабермас и другие), что для его анализа не стоит изобретать теории ad hoc. Целесообразно использовать готовый инструментарий и начать с азбучных истин.
Почему современные общества нуждаются в легитимации? Потому что им приходится решать проблему распределения социальной прибавочной стоимости. Легитимность означает признание населением данного способа управления обществом – и соответственно данного механизма распределения общественного богатства.
Вебер выделил три типа легитимации: традиционная, харизматическая и рационально-правовая. Первый тип преобладает в традиционных обществах (в России – до 1917 года). Второй – в модернизирующихся авторитарных обществах, еще не освоивших демократический способ управления.
В современных развитых государствах действует разновидность рационально-правовой легитимации – система формальной демократии, подразумевающей участие граждан в управлении государством посредством свободных выборов.
Важно подчеркнуть, что демократическая процедура – это в первую очередь инструмент обеспечения легитимности. О недостатках демократии как формы правления давно известно, именно поэтому в военное время вводятся ограничения демократических свобод и практика прямых назначений. Демократические выборы – не единственный способ принятия коллективных решений мирными средствами и даже не самый эффективный. Но самый легитимный.
Важно отличать легитимность от легальности (юридической обоснованности, законности). Скажем, в 1990-е годы для политической системы России были характерны низкая легальность (Беловежские соглашения, Указ № 1400, выборы 1996 года и т.д.), но относительно высокая легитимность (за счет активного участия граждан в политической жизни). В нулевые годы, наоборот, – высокая легальность (за счет конституционного большинства в Госдуме), но низкая легитимность.
По сути, в нулевые годы произошла смена способа легитимации. Выражаясь на веберовском языке, демократическая легитимация уступила место харизматической, что соответствовало общему авторитарному крену. В этот период легитимность политических институтов и проектов определялась отношением к ним носителя харизмы – национального лидера с феноменально высоким личным рейтингом.
Но социологами еще в начале XX века было показано, что этот путь ведет к кризису легитимации. Расширение полномочий верховного харизматика, госаппарата и подконтрольной партии (партии власти) требует все более значительных (сверхпропорциональных) затрат на обеспечение лояльности масс, отстраненных от участия в политической жизни.
Растущий дефицит легитимности, как правило, возмещается тремя способами:
1) насилием сверху, устрашением, усилением контроля со стороны спецслужб;
2) системно-конформными компенсациями (ростом социальных расходов, популистскими программами и т.д.);
3) расширением участия масс в политической жизни.
Устрашение в современных условиях возможно лишь до некоторой степени и чревато социальным взрывом, как показали бархатные революции и арабская весна. Поэтому был взят курс на построение социально-авторитарного государства всеобщего благосостояния, который из-за системных дефектов (в первую очередь – запредельной коррупции) провалился.
Все нулевые годы в условиях благоприятной внешней конъюнктуры госаппарату удавалось обеспечивать бюджетными средствами экономический рост и социальные программы. Однако российская политическая система была обречена, даже если бы не разразился мировой экономический кризис. Дело в том, что, как доказано социологами, притязания на системно-конформные компенсации возрастают быстрее, чем имеющаяся в наличии масса стоимости (общественное богатство). Это происходит, в частности, оттого, что отстраненные от участия в управлении государства политические силы не отвечают перед избирателем за политические решения. В погоне за симпатиями избирателя они впадают в безудержный популизм, все более и более взвинчивая ожидания населения. Хорошая иллюстрация этого – последние годы существования СССР.
Можно констатировать, что социально-авторитарное государство не обладает достаточным запасом прочности. Дефицит легитимности не может быть компенсирован никакими социальными программами. Харизматическая власть имеет скрытые издержки, поскольку лидеру, чтобы ее удерживать, необходимо постоянно демонстрировать свою исключительность, сверхуспешность, щедрость за счет средств налогоплательщиков.
Остается лишь один способ преодоления кризиса легитимации – повышение участия масс в политической жизни и принятии политических решений. И маятник склоняется к тому, что той либерализации политической жизни, которую предусматривает президентский пакет по политической реформе, принятый Госдумой в первом чтении, и даже новый Избирательный кодекс, разработанный ассоциацией «Голос» и внесенный в Госдуму депутатами от «Справедливой России», в ближайшее время окажется недостаточно.
Можно понять опасения, что радикальная либерализация и демократизация избирательного законодательства приведут к неустойчивости российской партийной системы, фрагментации общества. Но это уже вопрос критерия.
Разумеется, разным политическим силам выгодны разные избирательные схемы. В частности, парламентские оппозиционные партии заведомо заинтересованы в пропорциональной избирательной системе, умеренном заградительном барьере (5–7%) и не заинтересованы в досрочных выборах. Однако если восторжествует партийный эгоизм, то парламентские оппозиционные партии-штрейкбрехеры получат кратковременные политические выгоды, затем кризис легитимации станет хроническим и рано или поздно ударит по ним самим – уже не рикошетом, как сейчас, а напрямую.
Поэтому тем, кто не ангажирован узкопартийной точкой зрения, следует приветствовать меры, направленные на повышение легитимности политической системы как целого, даже в ущерб стабильности партийной системы. Это означает приветствовать уведомительный характер регистрации партий, возможность формирования предвыборных блоков, смешанную (пропорционально-мажоритарную) избирательную систему, максимальное снижение процентного (заградительного) барьера и – last but not least – досрочные выборы.
