Куда ведет Якиманка

4 февраля на Болотной лидеры оппозиции демонстрировали единство. Рядов, но не взглядов.
Фото РИА Новости

В минувшую субботу состоялся третий общегражданский митинг «За честные выборы». Внесистемная оппозиция прошла несколькими колоннами по улице Большая Якиманка и заполнила Болотную площадь. По официальным данным ГУВД Москвы, в митинге приняли участие 36 тыс. человек. Считается, что официальные данные дают заниженную оценку численности оппозиционных митингов, однако это больше официальной статистики по митингам на Болотной площади 10 декабря (25 тыс. человек) и проспекте Сахарова 24 декабря (29 тыс. человек). Если ГУВД, как логично предположить, использует некий понижающий коэффициент, то прогрессия 25:29:36 свидетельствует о приросте количества протестующих за январь почти на 25%.

Высказывалось мнение, что дата 4 февраля была выбрана оргкомитетом неспроста. Именно в этот день в 1990 году в Москве прошла массовая манифестация за отмену шестой статьи Конституции СССР (о руководящей роли КПСС), а спустя месяц эту статью и в самом деле отменили. А 4 марта нынешнего года – через месяц – состоятся президентские выборы.

Но дело, конечно, не только в этом. Было бы желание, а символы найдутся. Организаторы желали переждать новогодние праздники и не растратить энтузиазма сторонников до решающих предвыборных недель. Правда, в исходе выборов не сомневаются даже самые оптимистично настроенные оппозиционеры. Интрига же заключается в том, удастся ли Путину победить «честно, но в первом туре», как пообещал Вячеслав Володин, или придется прибегнуть к «волшебству».

На митинге помимо обилия флагов и белых шариков было в изобилии пафоса и креатива. Огромные фигуры хомяков, человек-танк, джампинг... Но в сухом остатке все равно не так уж и много. Была принята резолюция, добавляющая к пяти требованиям предыдущих митингов (освобождение политзаключенных, отмена итогов думских выборов, отставка Чурова, регистрация оппозиционных партий, проведение новых выборов) еще два пункта (ни одного голоса Путину, записаться наблюдателями на президентских выборах).

Охранители и царедворцы

Одновременно на Поклонной горе прошел митинг сторонников действующего премьер-министра и кандидата в президенты Владимира Путина. В этом мероприятии, по официальным данным того же ГУВД (про повышающий коэффициент см. выше), приняли участие 138 тыс. человек. И здесь есть один неясный момент. Зачем надо было мобилизовывать столько людей?

Логика внесистемной оппозиции понятна. Для них численность – единственная возможность быть услышанными. Но никто не сомневается, что у действующей власти есть внушительное количество сторонников. Даже самые пламенные борцы с фальсификациями, включая Навального, признают, что как минимум каждый третий избиратель отдал свой голос «Единой России», что само по себе отнюдь не мало по европейским меркам. Несомненно и то, что персональный рейтинг Путина заведомо выше рейтинга «Единой России».

Суть не в том, что у партии власти и ее лидера нет поддержки. Она, конечно, есть. А в том, что значительная часть общества не имеет парламентского представительства и фактически исключена из политической жизни страны. И даже миллионные митинги в поддержку действующей власти ничего не изменят в этой констатации.

В конце концов и Мубарак, и Каддафи собирали многотысячные митинги своих сторонников, возможно, даже более многочисленные, чем митинги оппозиционеров. Это никак не повлияло на ход дальнейших событий. Логика «клин клином вышибают» здесь не работает.

Или целью было показать, что власть в хорошем тонусе и пользуется поддержкой интеллектуалов? Тогда затея провалилась. Отношение Кремля к Сергею Кургиняну, Александру Дугину, Александру Проханову и другим «охранителям», выступавшим с трибуны митинга на Поклонной горе, напоминает отношение царедворцев к черносотенцам. Это некий костыль, к которому прибегают только в крайнем случае, а потом с брезгливостью отбрасывают за ненадобностью. Парадоксально, но такое демонстративное презрение, кажется, только подогревает безответную любовь «охранителей» к власти.

В последний раз политики из этой обоймы были приласканы накануне выборов 2007–2008 годов. И из их уст звучала та же самая риторика – Госдеп, американские посольства, оранжевая чума, перестройка-2 и т.д. Потом их на четыре года отодвинули, чтоб не компрометировали.

А ведь многие из нынешних «охранителей» в 90-е годы были «борцами с режимом». Что же подтолкнуло бывших оппозиционеров перебежать в противоположный лагерь? Может, это люди, чье сознание сформировалось в эпоху холодной войны и во всем виноват их почти параноидальный антиамериканизм?

Оппозиционное недомогание

Сегодня можно констатировать, что полностью делегитимизировать думские выборы оппозиции не удалось. Итоги выборов отменены не будут. А был ли такой шанс? Если был, то что помешало его реализации? Хотя бы частичной?

Как ни странно, это системные оппозиционные партии – КПРФ, «Справедливая Россия» и ЛДПР, сдача которыми мандатов автоматически приводила к перевыборам. Почему же оппозиционные парламентские партии не сложили мандатов, если убеждены, что итоги выборов сфальсифицированы?

Если отбросить пустые слова, остается аргументация, озвученная Сергеем Мироновым и Геннадием Зюгановым, о том, что даже если прошедшие в Госдуму депутаты сложат мандаты, то их места тут же займут кандидаты из «хвостов» избирательных списков.

В молодежной среде такие аргументы называют «отмазками». Совершенно очевидно, что если бы кто-то и согласился подобрать брошенный мандат – это было бы равносильно политическому самоубийству. Таких штрейкбрехеров, нарушивших решение партии ради депутатских синекур, ждал бы абсолютный общественный остракизм. Предательство коллег только подчеркнуло бы демарш партийного руководства и дало партии колоссальную фору на следующих выборах (скорее всего досрочных).

Поразительно, ни один из депутатов не сдал мандат в частном порядке, а ведь таким образом можно было заполучить непререкаемый авторитет в гражданском обществе. Даже в Верховном совете РФ нашелся принципиальный одиночка. Напомним, что 25 апреля 1993 года состоялся всероссийский референдум, на котором один из вопросов звучал так: «Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?» 67,2% принявших участие в референдуме ответили «да». Этого количества проголосовавших все равно было недостаточно для принятия решения, поскольку оно в сумме было меньше половины от общего числа избирателей. Досрочные выборы назначены не были. Однако народный депутат Николай Травкин сложил мандат, сочтя невозможным исполнение обязанностей при таком низком доверии к парламенту.

Креатив 4 февраля. Фото Айгуль Юсуповой

От синекуры не отказался даже инициатор предложения о сложении мандатов – эсэр Геннадий Гудков. Это при том, что один депутатский мандат остался бы в семье Гудковых, а именно – у его сына Дмитрия.

Почему же оппозиционные системные партии, жалующиеся на украденные у них голоса, не допустили делегитимизации выборов? Ответ очевиден. У каждой из системных оппозиционных партий есть дублер в рядах внесистемной оппозиции. У «Справедливой России» и КПРФ – это «Левый фронт», АКМ и другие левые организации. У ЛДПР – всевозможные националистические организации.

Шествие 4 февраля показало, что, по сути, на улицу вышла альтернативная партийная система России во всей широте спектра – от ультраправых через либералов всевозможных оттенков до левацких и анархистских организаций.

Сколько бы голосов ни украли у системных партий на выборах, их риски в условиях честной конкуренции гораздо выше. Внутривидовая конкуренция самая страшная. По сути, именно кремлевской опеке системные оппозиционные партии обязаны своим долгожительством. На свободных и честных выборах нынешним парламентским оппозиционерам пришлось бы вступить в жесточайшую борьбу с идеологически близкими внесистемными партиями, а они к такой борьбе не готовы. Отвыкли.

Возможные сценарии

Сегодня очевидно, что организаторы протестных митингов находятся в затруднении. Что делать дальше? В конце февраля пройдет еще один общегражданский митинг. Второй тур чуть-чуть продляет митинговую горячку, но принципиально ничего не меняет. Из этой точки расходится целый пучок траекторий. Рассмотрим несколько возможных сценариев.

1. Больше всего спекуляций породил сценарий «Сакральная жертва». Чаще всего вспоминают самосожжение Мохаммеда Буазизи – послужившего толчком к жасминовой революции в Тунисе и началу арабской весны. Первая кровь с любой стороны может моментально и до неузнаваемости перекроить политический ландшафт. Хочется верить, что этот сценарий удастся предотвратить, и, кажется, организаторы протестных митингов все для этого делают.

2. Есть, конечно, сценарий «Раскол», неоднократно выручавший власть в тяжелую минуту. Пока оппозиционерам с большим трудом, ценой компромиссов удается сохранять единство, но представим на секунду, каких усилий стоит, например, Григорию Явлинскому стоять на одной трибуне с Александром Беловым. Неспроста митингующие настаивают только на честности и прозрачности выборов и не выдвигают никакой содержательной политической программы. И совершенно оправданно, что на первый план выдвигается Лига избирателей, в которую входят журналисты, писатели, певцы, блогеры и так далее, но не партийные функционеры.

Телетрансляции заседаний оргкомитета наглядно показывают, какая возникает поляризация, стоит обсуждению отклониться хоть немного в сторону. Складывается впечатление, что наиболее вменяемые из оппозиционеров повторяют: «Боже, защити от друзей, а с врагами мы как-нибудь сами разберемся». О напряженности свидетельствует и отказ журналистки Ольги Романовой контролировать финансовые средства оргкомитета после митинга 4 февраля.

Между участниками существуют не только идеологические противоречия. Фронтменов внесистемной оппозиции можно разделить на две группы – «бывших» и «новых». Первую группу образуют «бывшие» – Борис Немцов, Владимир Рыжков и другие – люди, побывавшие в мейнстриме, но затем вытесненные на обочину. Однако это люди, вкусившие власть, с соответствующими лидерскими замашками и неадекватными амбициями. Несмотря на большой политический опыт, они мыслят категориями 90-х годов, имеют небольшие или исчезающе малые рейтинги и тянут за собой длинный шлейф ошибок.

Вторая группа – молодые политики, никогда не бывшие во власти, – Алексей Навальный, Сергей Удальцов, Евгения Чирикова, Константин Крылов и другие. Несмотря на все идеологические расхождения, кажется, что между собой они легче находят общий язык, чем со старшими товарищами.

Системные вызовы двух последних месяцев – это заслуга именно «новых», а не «бывших». Представим, что восторжествовала стратегия «наХ-наХ» («взять свой бюллетень, ручкой или фломастером перечеркнуть его крест-накрест, поставить для верности кресты во всех квадратах и аккуратно опустить в урну»), поддерживаемая на думских выборах Немцовым и Рыжковым, а не стратегия Навального. Тогда оппозиция не смогла бы консолидировать всех недовольных фальсификациями, не имела бы морального права возглавлять протест – не было бы ни многотысячных митингов, ни интриги вокруг первого тура президентских выборов.

Отсюда, вероятно, зависть к Навальному («Не Навальным единым┘»), непропорциональные амбиции («от протестов все должны получать одинаковые дивиденды»), дележ шкуры неубитого медведя («Кто бенефициары?») и другие передряги, раздирающие оппозиционный лагерь.

3. Существует сценарий «Абсорбция», когда власть каким-то образом втягивает протестантов в свою орбиту, например, на региональном уровне и направляет протест в безопасное для себя русло. Об эффективности этой стратегии свидетельствует кадровая политика Бориса Ельцина, вынужденного балансировать в условиях катастрофически низкого рейтинга. Так, рейтинг нынешнего фронтмена внесистемной оппозиции Бориса Немцова, некогда популярного нижегородского губернатора, был обрушен во время его вице-премьерства (1997–1998). Другой пример – Александр Лебедь, призванный в ключевой момент на пост секретаря Совета безопасности, изгнанный и вновь встроенный на региональном уровне.

Существуют примеры успешного встраивания и в нулевые годы – это начавший набирать политические очки Никита Белых. Относительно перспективного политика на правом фланге удалось убрать с федерального уровня путем назначения на должность губернатора Кировской области. А заодно нейтрализовать и примкнувшую к нему Марию Гайдар, которая надолго исчезла из информационного поля. Кстати, и Навальный не представлял никакой опасности, пока оставался советником Белых.

Сомнительно, чтобы власти удалось абсорбировать самых непримиримых оппозиционеров. Но это не нужно ни одной из сторон. А вот с наиболее конструктивными оппозиционерами, теми, кто пришел в политику ради решения конкретных социальных проблем, диалог вполне возможен. Как только начнутся выборы губернаторов, возможно, что многие из нынешних оппозиционеров смогут реализовать свои амбиции на этом «фронте».

4. Самый оптимистический сценарий – это, конечно, «Нормализация». В обществе восстанавливается здоровая политическая конкуренция. Внесистемные партии получают регистрацию, участвуют в выборах на региональном уровне и готовятся к следующему циклу федеральных выборов. Оппозиционные политики вновь становятся завсегдатаями на телевидении. Накал протеста спадает.

5. И, наконец, самый вероятный, пожалуй, сценарий – «Отсрочка». После 4 марта энтузиазм протестующих выдыхается. Журналисты, литераторы, общественные деятели разбегаются по своим закоулкам. Вместо общегражданских митингов – малочисленные митинги политических сект и несанкционированные сходки в духе «Стратегии-31». Внесистемную оппозицию вновь представляют эпатажные и неуправляемые политики вроде Эдуарда Лимонова и Гарри Каспарова.

В итоге к следующим выборам общество приходит еще более озлобленным и поляризованным – но это диффузный, неконструктивный протест. История повторяется в еще более неприглядном виде. Вновь избиения журналистов, многотысячные митинги, подслушанные разговоры, порнокомпроматы, газета «Не дай бог» – а ведь это не предел! Опять мобилизация, истерия, из нафталина достают Кургиняна и Дугина. Дурная российская бесконечность.

Однако несомненно, что после сделанных уступок и всех заверений общество ждет от власти реальных шагов. Как показывает история, революции происходят не из-за экономических сложностей, а из-за обманутых ожиданий.