Роза Цветкова
Политическая неопределенность проявляется сегодня на всех уровнях. В том числе и во взаимоотношениях главных акторов.
Фото РИА Новости
О явно теперь уже нетандемных взаимоотношениях двух руководителей страны, о том, кому и для чего понадобился Народный фронт, о политических перспективах до и после президентских выборов-2012 ответственный редактор приложения «НГ-политика» Роза ЦВЕТКОВА расспросила доктора философских наук, профессора, заведующую кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ Елену ШЕСТОПАЛ.
– Елена Борисовна, тандема уже больше нет? Иначе как можно обозначить ту неопределенность, а иногда и плохо скрываемое раздражение в отношениях президента и премьера? А ведь еще совсем недавно мы с вами говорили о некоем политическом и просто человеческом союзе первых лиц страны.
– Я думаю, что сегодня никто с уверенностью не ответит, что у них там, наверху, происходит. Но если абстрагироваться от действий конкретных лиц и их команд, то на самом деле происходит то, что вы правильно охарактеризовали как политическая неопределенность. И она наблюдается не только во внутренней политике, но и в той же мере присутствует и в международных отношениях. То есть сегодня политическая неопределенность проявляется на всех уровнях: внутриполитическом, международном и глобальном.
И этот общий фон неопределенности, зыбкости всех устоев и определяет сейчас вектор того политического развития, который мы наблюдаем в нашей стране. Я имею в виду и партийное строительство, и создание Народного фронта. Это определяет и взаимоотношения важнейших политических акторов: президента Дмитрия Медведева и премьера Владимира Путина.
Все известные эксперты едины во мнении: если бы высшие политические руководители страны определились с тем, кто идет на выборы и, главное, с какой платформой и стратегией, это было бы на пользу политической системе. Той неопределенности и энтропии, о которых мы говорили, должна противостоять, на мой взгляд, четкая стратегия элиты. А элита у нас не просто расколота, собственно, единства в элитах нет нигде – она расколота и у американцев, и у немцев, и у китайцев, наверное. Но все-таки в стабильных политических системах элита действует по неким правилам, которые всеми приняты и всеми уважаются.
А у нас накануне нового политического, электорального цикла все правила позабыты, перестали действовать, и каждый теперь изобретает на свой страх и риск какие-то возможные сценарии развития. Это очень плохо, здесь кроется очень большая опасность для страны: на место более или менее цивилизованных и политически устойчивых политиков могут прийти гораздо более радикальные элементы. Это мы видим на примере той же Северной Африки, где произошли такие политические катаклизмы. Одно из наиболее знаковых в этом смысле событий – это убийство Буданова. Кто за этим стоит и зачем это было сделано, может так случиться, что мы никогда и не узнаем. Ясно одно – это попытка разворошить всю политическую жизнь, и тогда на фоне этого раскола могут прийти в политику люди совершенно другого толка – более радикальные, «отвязанные» и совершенно не имеющие никаких обязательств перед населением. Вот это – самое страшное.
– Убийство Буданова было провокацией?
– Да, это была провокация. Причем независимо от того, с чьей стороны она осуществлялась, совершенно очевидно, что она была направлена на то, чтобы дестабилизировать ситуацию в стране. Уже подросло новое поколение «голодных» политиков, не успевших к предыдущему «разделу пирога» или не получивших то, на что рассчитывали, не вошедших в обойму той или иной правящей команды, для которых нынешний новый виток электоральной игры видится как шанс что-то урвать для себя.
И, может быть, с применением не вполне принятых политических норм. Это не новость – когда рушатся привычные правила игры, на поверхность политической жизни поднимается пена не самого лучшего свойства.
Одна из главных тем, которая сегодня должна была бы обсуждаться и в политической элите, и в обществе, – это фундаментальные цели и ценности, являющиеся основой, фундаментом тех стратегий, которые разные политические силы нам предлагают. Будь это ценности левого или правого толка или ценности консерватизма, представителем которого позиционирует себя «Единая Россия». Но никакая партия, да и вообще никто из политиков, об этом внятно не говорит. Меня это очень настораживает именно потому, что начинается новый виток борьбы за места в парламенте, места в политической системе.
– Лидер партии власти, он же премьер Владимир Путин, бросил объединительный, под флагами ЕР, клич. И ведь как пошли в Народный фронт┘
– Сама по себе идея Народного фронта неплохая, подразумевается, что это объединение будет защищать интересы народа в целом, а не отдельных групп населения. Но о чем все-таки идет речь, какова платформа, идея такого объединения, я не слышала ни от одного из лидеров Народного фронта, ни от самого Путина, ни тем более от людей, которые технически управляют этой организацией.
Мы все время слышим споры о том, кто, сколько и каких мест хочет получить. Сейчас самый обсуждаемый политиками вопрос: сколько мест в парламенте получит ЕР, а сколько Народный фронт. Но избирателей-то это каким образом должно стимулировать на то, чтобы они пошли на избирательные участки и проголосовали за них?
Одна из новелл нынешнего политического процесса, что население к началу этого электорального цикла очень изменилось и политически, и по социальному и демографическому составам. Приходит новое поколение, поколение людей более образованных, гораздо более политически грамотных, владеющих новыми навыками политического общения в Интернете, и это поколение не проглотит то, чем пытались заманить на выборы раньше. И прежняя ставка на манипуляцию или на личности политиков, которые были символами для старших поколений, не пройдет. Это скорее будет зачтено в минус той или иной силе, чем в плюс. И, к сожалению, у нас нет новых политических героев, которые сегодня могли бы привлечь общественное внимание, а старые фигуры, даже имеющие высокий рейтинг относительно мелких политических «пигмеев», уже не имеют прежней притягательной силы для новых избирателей.
Тот же Народный фронт, как «Единая Россия» до этого, пытается проэксплуатировать образ Путина, который действительно имеет и своих поклонников, и поддержку у населения, и т.д. Но это они его используют, а не он опирается на них. Вспомним, Путин предложил создать экспертный институт, который возглавил Николай Федоров, но мы не слышим ничего из того, кто эти люди и чем занимаются, нет никаких разработок, которые бы общество обсуждало. Это означает, что ничего пока публике предложить они не могут. А ведь идея была правильная. Должна быть разработана некая стратегия политическая, с которой этот фронт, эта «Единая Россия» пойдут на выборы.
– Кажется, есть свои идеологи и у «Единой России», и у ее оппонентов.
– Ну, я не знаю, кто выступает в качестве такого конструктора нашей политической системы. Кто-то говорит – Сурков, кто-то другие имена приводит, но эта идея с правой партией во главе с Прохоровым выглядит странно. Все опросы общественного мнения показывают, что правая идея может (если сложить всех яблочников с немцовскими людьми) получить максимум в 5–7% поддержки. Это означает, что электорат у них минимальный.
В то же время востребованность левых идей, таких ценностей как справедливость и равенство, чрезвычайно высока, она в обществе зашкаливает. По данным наших исследований начала года, «Справедливая Россия» могла бы рассчитывать на поддержку чуть ли не трети опрошенных. А вместо того чтобы укреплять эту уже существующую структуру, причем созданную самой властью, снова строится какое-то странное сооружение, которое наверняка будет мало востребовано обществом.
И, мне кажется, это сегодня одна из главных проблем нашего политического устройства – у граждан ярко выражено чувство несправедливости происходящим, чувство отчужденности от власти и своей ненужности в этой системе. Власть тебя не слышит, да и не желает слышать. И эта неудовлетворенность людей ролью, отведенной им в политсистеме, может подрубить под корень легитимность любого режима. А режим, если он хочет устоять, должен думать о своей легитимности. И то обстоятельство, что моральные ценности, такие как справедливость, честность, служение своей стране, отсутствуют в повестках дня и левых, и правых, и консерваторов, и либералов, и коммунистов, – все это сильно удручает.
Складывается впечатление (и у экспертов, и у населения), что политики, партии, власть в целом живут в каком-то своем отдельном мире и избиратели их начинают интересовать только в канун выборов. Это не способствует мобилизации граждан на выборы. С идеями и ценностями у нас вообще что-то странное происходит в политической жизни. Возьмем привнесенную еще в начале постсоветского периода правыми политиками идеи рынка, который должен-де все автоматически сам отрегулировать в политике. Но эта идея сегодня себя полностью дискредитировала. Не работает эта идея и, как показали события последних 20 лет, никакого автоматизма рынка не существует. Казалось бы, после того, как кризис случился и довольно сильно нас пришиб, настала пора задуматься... Тут появляется правая партия, лидер которой, Михаил Прохоров, первое, что предлагает, – ввести 60-часовую рабочую неделю.
 Чувство отчужденности, ненужности ни власти, ни системе – главное в ощущениях граждан сегодня. Фото ИТАР-ТАСС |
Ну хорошо, если это некий спарринг-партнер «Единой России», если это те нанайские мальчики, борьбу которых под ковром нам хотят продемонстрировать, это можно понять. Но если речь идет о том, чтобы действительно заняться наконец-то партийным строительством, то правая партия была бы нелишней. Но сначала бы надо сделать то, что гораздо более востребовано, то есть левую партию. Понятно, что некий план, некая стратегия у людей, которые во власти, присутствуют, хотя все это очень невнятно, не артикулировано. Это не обсуждается ни с экспертами, ни с обществом. И в результате раз за разом допускаются такие ошибки, которых можно было бы избежать. Мне представляется, что это не очень удачная стратегия.
– Что же получается, сейчас время политической смуты?
– Смута у нас с 85-го года как началась, так и не прекращается. А если говорить серьезно о том, что сейчас происходит, как охарактеризовать нынешний период, это, на мой взгляд, некое обострение старой болезни, которая нас преследовала и в 90-е годы, и в меньшей степени в 2000-е. Это отсутствие свежих идей и сильных игроков на политической сцене. И те игроки, которые были до сих пор, тот же тандем – они, прямо скажем, несколько подустали, и ничего особо нового не предлагают.
Вот была Медведевым предложена идея модернизации. Начинание прекрасное, а во что превратилось? Даже те первые шаги, которые практически были сделаны, привели к определенному разочарованию. Во всяком случае, пока не удалось мобилизовать общество на участие в этой модернизации.
Или борьба с коррупцией. Это действительно одна из центральных стратегических задач государства. Не так давно на НТВ обсуждали эту тему. Несмотря на то что ведущий пытался все свести к конкретным примерам о подмосковных прокурорах, которые крышевали игорный бизнес, участники программы с самыми разными политическими позициями пришли к согласию, что так устроена вся наша политическая система, что нельзя побороть то, что они называют коррупцией. Это не коррупция. Это многоголовый змей, которому одну голову рубят, другие тут же вырастают. Почему? Потому что надо начинать не с вершков, а с корешков. А корень – это то самое несправедливое распределение, то есть чиновничество, госаппарат кормятся за счет всего общества. И такое впечатление, что власть полностью капсулировалась, полностью отгородилась от общества, населения, даже уже от бизнеса отпихивается, чтобы не решать его вопросы, хотя за счет него кормится. И выступления на днях ряда деятелей «Единой России», которые фактически ставят бизнес перед выбором «либо вы работаете, либо вы заканчиваете суицидом», – это, по существу, вымогательство, но уже на партийном уровне. И это все равно не приводит к тем результатам, на которые рассчитывают.
– Очень безрадостная картина вырисовывается, что же нас ждет в итоге?
– Во-первых, собственно говоря, парламентские и особенно президентские выборы – это своего рода Юрьев день. Редкий случай, когда население что-то может сказать и что-то поменять. Отчасти поэтому власти так забеспокоились сейчас. Но это беспокойство пока не приводит к осознанию того факта, что с населением надо работать, объяснять ему, чего вы – конкретная партия, конкретный кандидат – хотите, и, что особенно важно, слышать и реагировать на то, чего хотят люди, чего ожидает население. Если политическая элита хочет, чтобы население ее поддержало на выборах, чтобы был легитимным режим, который будет построен после этих выборов, независимо от того, какая фамилия будет у президента 2012 года, то мне кажется, что у власти еще есть последний шанс. Для этого ей надо сформулировать свою стратегию и предъявить ее обществу. И услышать то, что общество думает по этому поводу.
Во-вторых, пора от имитации партийного строительства перейти к реальным делам. Для этого не годятся любимые нашими политтехнологами манипулятивные технологии создания партий только сверху. В партийном строительстве, как и в целом в политике, необходимо осваивать новые формы политической коммуникации, которые не только более демократичны и позволяют власти работать с людьми в интерактивном режиме, но и более эффективны, как показывает зарубежный опыт.
В-третьих, чтобы выборы состоялись и новая власть сформировалась, нужна серьезная работа по поиску не только новых идей и стратегий, но и новых, перспективных лидеров, не чиновников, а именно лидеров. Таких лидеров надо искать, их надо специально готовить и для политики, и для общественных организаций, и для бизнеса. Это должны быть люди с новым типом мышления, умеющие вести за собой население и разговаривать с ним. Мы в МГУ в этом году как раз запускаем новую магистерскую программу по лидерству, рассчитанную на то, чтобы готовить таких людей. Талантливых людей у нас много, но их поиск и огранка этих алмазов пока оставляют желать лучшего.
– Кто решится стать героем, может, этим и объясняется затянувшийся период неопределенности, колебаний?
– Колебания объясняются отсутствием проработанной стратегии у всех участников этой игры и тем, что они не решаются сказать, что у них могут возникать проблемы, и экономические, и природного свойства, от которых никто не застрахован. К этому надо быть готовым в любой стране, мы здесь не исключение.
А вот то, как устроена наша власть, как власть общается со своим электоратом, насколько взаимно доверие или недоверие, которое они испытывают друг к другу, это оптимизма не добавляет. Власть не доверяет народу, она не верит в то, что люди могут вполне рационально поддержать власть, которая предлагает ей разумные меры. И народ не доверяет этой власти. Поэтому все, что мы имеем, это такое взаимное недоверие, которое не укрепляет систему. И которое может обрушить систему в ситуации какого-то катаклизма, социального или природного.
