Доигрались...

Иллюстрация Вадима Мисюка

Двух лет еще не прошло с тех пор, как игорный бизнес законодательно запрещен на территории России, кроме специально отведенных для этих целей так называемых игорных зон. А среднестатистический россиянин, согласно данным социологических центров, уже вряд ли помнит, что азартные игры, и тем более в казино, с 1 июля 2009 года разрешены всего лишь в четырех регионах страны: это развлекательные комплексы «Азов-Сити» на границе Краснодарского края и Ростовской области, «Сибирская монета» на Алтае, «Янтарная» в Калининградской области и «Приморье» в одноименном крае. Между тем, как показал мартовский опрос ВЦИОМа, каждый второй россиянин знает о наличии нелегальных казино в своем городе, регионе.

«Добровольно и окончательно»

Правда, про существование сети игорных заведений в Подмосковье начиная с 14 февраля этого года знает скорее всего каждый российский гражданин. Хотя присутствие незаконного игорного бизнеса по меньшей мере в 16 городах Московской области давно уже задвинуто в угол непрекращающейся войной между двумя структурами. Представители одной из которых пытаются доказать, что подпольные казино «крышевались» как раз теми, кто обязан следить за соблюдением законности, а именно местными прокурорами. И возбуждают по этим фактам уголовные дела. А подозреваемые, в свою очередь, не однажды становились подследственными всего лишь на несколько часов. После чего их вышестоящие коллеги – представители Генпрокуратуры (ГП) выносили постановление о незаконности и необоснованности следственных действий, и возбужденное следователями Следственного комитета РФ (СКР) дело благополучно закрывалось.

Чего стоит, к примеру, фраза из постановления Мособлпрокуратуры по делу бизнесмена Ивана Назарова. Того самого, которого СКР подозревал сначала в особо крупном мошенничестве – в организации сети подпольных казино в Подмосковье, а после закрытия этого дела Следственный комитет в марте возбудил в отношении него новое – по основаниям покушения на совершение мошенничества. На этот раз бизнесмена подозревали в получении суммы в 2 млн. руб. от главы Серпуховского района Московской области Александра Шестуна и контроле над имуществом предприятия «Серпуховские недра». Всего через два дня после открытия дела Мособлпрокуратура снова сочла, что Иван Назаров не подлежит уголовной ответственности, поскольку он «добровольно и окончательно отказался от приготовления к совершению данного преступления». Никаких публичных доказательств тому представлено не было. Как не было их и в еще ряде закрытых прокуратурой дел в отношении сотрудников правоохранительных дел, которых следствие проверяло на предмет криминальных связей с Назаровым. Дела были закрыты как не подтвержденные документами и материалами проверки.

Излишне сейчас пересказывать все подробности дальнейшего противостояния Генпрокуратуры и СКР, в которое были втянуты даже ближайшие родственники фигурантов конфликта. Об этом едва ли не ежедневно рассказывают все федеральные и региональные СМИ.

В последний день марта руководителей обоих ведомств был вынужден позвать в свою подмосковную резиденцию в Горках президент РФ Дмитрий Медведев. Подробностей, по данным информагентств, рабочей встречи вновь не последовало – ни от пресс-службы главы государства, ни от представителей СКР и Генпрокуратуры. От неких источников, солидарных в своих комментариях, известно лишь, что Дмитрий Медведев указал на недопустимость вынесения конфликта в публичную сферу, поскольку это вредит как имиджу правоохранительных ведомств, так и власти в целом.

Минюст как высшая инстанция

Итак, общество может лишь догадываться, из-за чего конкретно поссорился Александр Иванович с Юрием Яковлевичем. И как долго этот конфликт еще будет продолжаться. Противостояние, зашедшее в такую недопустимую для правоохранителей стадию, когда, например, пресс-служба одной структуры отказывается комментировать официальную информацию другой, считая это «бредом анонимных заявителей».

Одни СМИ пытаются в буквально смысле сосчитать все конфликтные ситуации «Бастрыкин vs Чайка», другие прогнозируют высокопоставленные отставки прокуроров и следователей.

Как стало известно «НГ-политике», итогом, а точнее – окончательной точкой в войнах правоохранителей, может стать подчинение, по крайней мере ведомства Юрия Чайки, Министерству юстиции, возглавляет которое человек команды Медведева Александр Коновалов. «Политическое решение об этом уже принято на самом высшем уровне, – сообщил на правах анонимности весьма компетентный источник «НГ-политики» в околокремлевском окружении. – Точных сроков, когда именно Генпрокуратура перейдет под юрисдикцию Минюста, еще нет, но сейчас весьма активно прорабатывается американская модель правосудия, когда главной прокурорской функцией остается поддержание обвинения в суде».

Эксперты, к которым «НГ-политика» обратилась за комментариями, не исключают такого развития событий и предполагают, что именно ведомство Коновалова может стать своего рода третейским судьей в правовом состязании надзорного и следственного органов.

Так, доктор юридических наук Владимир Овчинский, до недавнего времени являвшийся советником при главе Конституционного суда РФ, вспоминает, что примерно такой же сценарий усиления Министерства юстиции разрабатывался в конце 90-х годов, в бытность президентом России Бориса Ельцина. «Правовое управление при президенте тогда весьма усиленно проталкивало этот вариант, – свидетельствует Овчинский, – однако присутствующие во власти и около нее олигархи не допустили осуществления этой реформы».

Почему молчат Совет Федерации и Владимир Путин

В то же время эксперт признает, сложившиеся между правоохранительными ведомствами функциональные отношения не до конца отрегулированы. «Когда делили прокуратуру и следствие, превращая их в два разных ведомства, я думаю, не совсем удачно проработали вопросы, касающиеся возбуждения уголовных дел, – считает Владимир Овчинский. – Возбуждение уголовных дел должно и есть – прерогатива следователей, органов дознания. Уголовное дело для того и возбуждается, чтобы, проведя необходимые следственные действия – допросы, очные ставки, экспертизы, выемки, – установить, виновен человек или нет. А у нас почему-то во всех нормативных актах, которые касаются оценки работы МВД, прокуратуры, считается, что прекращенные уголовные дела в связи с отсутствием состава преступления или по другим основаниям считаются негативом в работе».

Собеседник «НГ-политики» напоминает, что нигде, ни в одной стране мира, не существует такого количества категорий лиц, защищенных тем или иным иммунитетом. «У нас же их, неслыханное дело, – более 20», – возмущается Овчинский. И напоминает, что комиссия ГРЕКО Совета Европы, которая изучает, насколько эффективно внедряются международные европейские стандарты по борьбе с коррупцией, сделала России одно из главных замечаний: столь неоправданное количество должностных лиц, которые имеют те или иные иммунитеты от уголовного преследования, является главным препятствием для эффективной борьбы с коррупцией в стране. «Я с этим мнением полностью согласен, – утверждает эксперт. – Иммунитеты могут быть тогда, когда решается вопрос об избрании меры пресечения – об аресте, взятии подписки о невыезде, тогда – да, действующий прокурор решает эти проблемы».

Президенту пришлось напомнить руководителям правоохранительных ведомств: их действия подрывают престиж власти. Фото Reuters

Но когда заводится уголовное дело на того или иного прокурора, от районного до генерального, любой следователь, уверен Овчинский, имеет право пригласить на допрос в качестве свидетеля подозреваемого. И здесь никакие иммунитеты от следствия не должны присутствовать.

Коллеге вторит и вице-президент фонда «Антимафия», доктор юридических наук Юрий Голик. Парадоксальность ситуации, по его мнению, заключается сегодня в том, что полномочия Следственного комитета и полномочия Генпрокуратуры не в полной мере корреспондируются друг с другом. И если взять и сопоставить два закона – о прокуратуре и СКР, то процессуалисты увидят, что есть в них моменты, которые препятствуют объединению усилий. А ведь именно это должно стоять и перед тем, и перед другим органом – объединение усилий в деле борьбы с преступностью.

«Ни одно из решений ни той, ни другой инстанции не является для другой стороны истиной в последнем своем проявлении, – констатирует Голик. – В Древнем Риме была такая максима: решение суда является истиной. То есть от решения суда должно отталкиваться все остальное. А здесь, в нынешнем противоборстве структур, этого нет. Поэтому и сталкиваются мнения прокуратуры и мнения СК. Это не способствует установлению истины. И это не помогает делу борьбы с преступностью. Это самое печальное».

По мнению Голика, возвращается идея уничтожения прокуратуры как самостоятельного органа: «Подчинение генпрокурора и самой Генеральной прокуратуры Министерству юстиции вполне вероятно. Потому что даже в нынешнем, усеченном, виде прокуратура очень сильно мешает неким ребятам заниматься своими делами». К тому же, считает эксперт, в ГП все еще остается достаточно серьезный кадровый потенциал, какого нет ни в Следственном комитете, ни в самом Министерстве юстиции.

Через два дня, 7 апреля, на закрытом заседании комитета Госдумы по безопасности должно состояться рассмотрение затянувшейся конфликтной ситуации между Генпрокуратурой и СК. Как сообщал ранее депутат, коммунист Александр Куликов, на совместных с членами Общественной палаты слушаниях предстоит разобраться, «кто прав и кто виноват в этом беспрецедентном, выходящем за правовые рамки и за рамки профессиональной морали столкновении позиций двух правоохранительных ведомств». Как поясняют источники «НГ» в Госдуме, никаких правовых последствий это парламентское заседание, в случае если оно состоится, иметь не будет. И вряд ли и Бастрыкин, и Чайка появятся в этот день в здании нижней палаты парламента. «Речь скорее идет о личных инициативах отдельных депутатов», – пояснил думский представитель, который также не исключает реформ правоохранительных ведомств, причем в ближайшее время. «Весьма событийными в этом смысле могут стать конец апреля – начало мая», – предполагает депутат, близкий к руководству в ГД.

А пока, в преддверии очередного реформаторства, можно в который раз задаваться вопросами. Кому выгодна столь скандальная ситуация между Генпрокуратурой и СК? И почему, интересно, до сих пор молчит Совет Федерации, перед кем единственным, помимо президента, должна периодически отчитываться о своей работе Генпрокуратура? И что в конце концов скажет или не скажет еще один свидетель конфликта правоохранителей – премьер. Ведь в свое время и Бастрыкин, и Чайка уверенно позиционировались как соратники Владимира Путина. Тогда еще президента.