Иван Родин.
Разыскивать или розыскивать преступников теперь предстоит полицейским?
Фото PhotoXPress.ru
В России больше нет милиции. С сегодняшнего дня все россияне могут быть уверены: их покой должны и будут охранять сотрудники полиции. Правда, пока никто, и даже сами полицейские, не знают, как к ним надлежит обращаться. Вариант «командир» начальникам от МВД не нравится. К примеру, начальник московского ГИБДД Александр Ильин резонно замечает: «Какой он нам с вами командир? Так не пойдет». Не годится и обращение «отец», а вдруг документы у вас, переживающего свою вторую молодость, будет проверять безусый лейтенант? В общем, мы все вместе должны крепко подумать, как обращаться к тем, кто, согласно уже подписанным президентом законотворческим нормам, должен стать образцом корректности и воспитанности.
Айн, цвай, полицай
Правда, в законе ничего не сказано о том, допустимы ли ошибки или же общение с представителями полиции должно происходить на хорошем русском языке. И как все-таки будет правильно – пОлицейский или пАлицейский. Что за бред, вправе подумать читатель. И был бы прав, если бы не одно «но», а точнее множество неясностей орфографического свойства, присутствующих в Законе «О полиции». Самая главная из которых – в словосочетании «оперативно-рОзыскная деятельность». В Законе «О полиции», впрочем, она прописана как «оперативно-рАзыскная».
Самонадеянно подумав, что по чьей-то небрежности в закон вкралась орфографическая ошибка (а слово «рАзыскная» употребляется в тексте документа великое множество раз), корреспондент «НГ-политики» дозвонился до ведущего советника отдела по лингвистической экспертизе законопроектов по государственному строительству и правам человека правового управления Госдумы Людмилы Крыжановской. Правда, эксперт полностью представляться не захотела, но зато доходчиво объяснила, что никакой ошибки в законе, тогда еще не вступившем в действие, нет.
«Тогда почему в таком же федеральном законе об ОРД это же слово повсеместно пишется через «о», – резонно спросил корреспондент.
«Когда мы писали закон об ОРД, – объяснила ответственный думский лингвист, – официальный орфографический словарь предлагал нам написание «рОзыскной». Теперь, согласно приказу Минобра о подтверждении списка грамматик словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка (где в первых рядах присутствует «Орфографический словарь русского языка» Б.З.Букчиной, И.К.Сазоновой и Л.К.Чельцовой. – «НГ-политика»), нам рекомендовано писать «рАзыскной».
Чиновница призналась, что сама она так, как рекомендуют Букчина, Сазонова и Чельцова, не говорит и по утрам ест не йогУрт, а по-прежнему йОгурт. А любит чернЫЙ кофе, а не чернОЕ черт-те что. «Однако в таком виде (рАзыскной) законопроект был внесен на экспертизу в правовое управление президента. И в аналогичном виде он пришел от президента», – пояснила Крыжановская.
«Как же так! – не успокаивались мы. – Ведь если Закон «О полиции» написан грамотно, со знанием современных норм русского языка, то значит об ОРД – безграмотно?»
Словарный запас Минобра
Дискуссия о необходимости модернизации государственного языка страны, но главное – о ее направлениях и пределах, в принципе идет в обществе постоянно. Бывают отливы, есть и приливы. Последний как раз и случился осенью 2009 года, когда Министерство образования и науки издало приказ № 195. Вот тогда споры о том, что для русского языка должно быть нормой, и приобрели размах настоящего девятого вала.
Потому что очень странно выглядел этот приказ Минобра, которому правительство страны еще в 2006 году официально разрешило «утверждать список грамматик словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка РФ, а также правила русской орфографии и пунктуации». Ну, например, в нем оказались только словари. Причем в количестве аж четырех штук. Да еще и выпущенных одним издательством. Филологическая и прочая активная общественность заволновалась, намекая на коррупцию. С другой стороны раздались недоуменные голоса: ничего подобного, подавать заявки можно всем, просто остальные, видно, не успели. Оказалось также, что попасть в заветный список можно после экспертизы в четырех научных институтах. Вот, правда, нигде в открытом доступе их названий опубликовано не было. А то единственное издательство, чьи словари стали официальными, якобы узнало об открывшихся возможностях лишь потому, что с одним из этих институтов плотно сотрудничало. В общем, история получилась по-российски своеобразной.
Чтобы загасить волну возмущения – при этом как эстетического, так и, понятное дело, меркантильного свойства, – чиновники заверили: список не окончательный. Дескать, вот пройдут экспертизу еще хоть полсотни словарей – и они тоже станут официальными. А тот факт, что может оказаться такая ситуация, когда нормы, в них закрепленные, будут друг с другом конкурировать, а то и вовсе противоречить, тогда был оставлен за скобками. С нормами действительно было очень интересно. Начиная с допустимости говорить о кофе в среднем роде, что в общем-то из ряда вон выходящим не выглядит, авторы официальных словарей серьезно осовременили и многие другие нормы великого и могучего. Возможны стали «йогУрт», «дОговор», «бижутерИя». Но хитом стало слово «брАчащиеся», заменившее и прежде звучавшее неблагозвучно «брачУющиеся». Злые языки, увидев допустимость произношения «звОнят», предрекли, что скоро дойдем и до «дОцента» с «пОртфелем». Из Минобра же неслись успокаивающие звуки: мол, словарей будет больше, да и предназначены они не для школ и вузов, а лишь для госорганов и делопроизводства.
Раздвоенный язык закона
Вот и Государственная Дума, а точнее ее правовое управление, где принятые законы проходят окончательную лингвистическую правку, уже осенью 2009 года обязательные словари тоже получила. Впрочем, до последнего времени их особого влияния на язык законов замечено не было. Хотя, как рассказали в аппарате комитета ГД по безопасности, периодически споры о все том же выражении «оперативно-розыскная деятельность» возникали. Впрочем, они, судя по всему, были чисто теоретическими. Потому что, скажем, в декабре 2010 года в одноименный закон были внесены очередные изменения. Но буква «о» почему-то была оставлена. А вот внесенный президентом законопроект о полиции уже содержал понятие «оперативно-разыскная деятельность». Попытка депутатов подать на это дело исправляющую поправку успехом не увенчалась.
В общем, на это событие, конечно, не стоило бы обращать ни малейшего внимания, если бы оно не стало очередным доказательством того, что чиновники врут как дышат. Дело в том, что, как оказалось, с середины 2009 года словарей в официальном списке почему-то не прибавилось. Несмотря на все бюрократические обещания.
В свою очередь, советник Конституционного суда (КС), доктор юридических наук Владимир Овчинский, к которому «НГ-политика» обратилась, рассказал, что КС более 60 раз (!) рассматривал материалы об ОРД. И во всех документах суда такая деятельность значится только как «оперативно-розыскная».
«Вообще непонятно, откуда взялась «разыскная». У нас уже много лет действует федеральный закон об оперативно-розыскной деятельности. И такой ситуации быть не может; чтобы в разных законах ее написание выглядело по-разному, – возмущается доктор юридических наук, кстати, редактор и автор основного (открытого) учебника по теории оперативно-розыскной деятельности. – Это несусветная чушь». Овчинский поведал «НГ-политике», что они в КС тоже обращались к различным юристам-лингвистам, большинство из которых убеждены: правильно писать и говорить об ОРД так, как было принято до злополучного приказа Минобра.
Овчинский убежден: просто несколько лет назад в правительство пришла некоторая группа, представляющая интересы другой лингвистической группы. Вот тогда-то и началась свистопляска. «Дело доходит до смешного, – поясняет представитель КС, – в заголовках практически всех постановлений правительства, касающихся ОРД, пишется, допустим, «закон об оперативно-рОзыскной деятельности», а в самом тексте постановления – «оперативно-рАзыскная деятельность».
И хотя, по мнению Овчинского, все это «блохи», не меняющие сущностных вопросов, тем не менее «это неуважение к документам КС».
