Александр Дерябин Несмотря на сложную экономическую ситуацию, и население, и партийные структуры живут так, словно кризисных явлений в стране не наблюдается. Почему это происходит и стоит ли ждать обострения ситуации? На эти вопросы «НГ» ответил президент Института современной политики Владимир Лысенко.
– Владимир Николаевич, за время кризиса ни одна партия, кроме ЕР, не предложила полноценной программы выхода из кризиса.
– Кризис все больше углубляется, и сегодня очевидно, что он влияет не только на рядовых граждан, но и на политиков и политические партии. В этой ситуации «Единая Россия» и прокремлевские партии стремятся заявить, что они активно борются с кризисом и решительно на него влияют. Мне, впрочем, кажется, что правящая партия и лидеры страны достаточно инертно борются с кризисными явлениями.
Что касается политических партий оппозиционного толка, то у них ситуация намного более сложная. У ряда из них есть свои антикризисные программы или предложения, но оппозиционные партии вынуждены работать, скажем так, в общественном варианте, то есть как политически-экспертное сообщество, пусть и весьма уважаемое.
– Но ведь у каждой партии должна быть своя экономическая платформа...
– Партия, которая не имеет своей экономической платформы, особенно в том сложнейшем положении, в котором оказались государство и общество, по логике вещей не должна иметь каких-либо перспектив. Но ведь, что парадоксально, живут... На сегодняшний день, например, ЛДПР и «Справедливая Россия» практически таких программ не разработали, хотя за прошедшее время вполне можно было бы это сделать и реально их «раскрутить». Мне кажется, что отечественные партии просто не сработали в этот кризис.
– Почему так происходит?
– Во-первых, они не готовы были к серьезному кризису. Во-вторых, нет реального теоретического и практического опыта и таких наработок, которые могли бы помочь решить те проблемы, которые сейчас существуют. У меня еще такое ощущение, что у Кремля жуткая ревность по отношению ко всем, кто находится рядом и даже поодаль. Ряд партий не выдвигает своих предложений, потому что у них просто нет таких серьезных аналитических структур, которые могли бы конкурировать с государственными ведомствами.
– Эксперты предсказывали увеличение количества акций протеста сразу после Нового года, однако массовых забастовок так и не было отмечено. С чем связана такая пассивность населения?
– Для меня это тоже вначале было загадкой, поскольку всем казалось, что с приходом кризиса будет более сильная борьба, особенно учитывая сложное социальное положение в государстве. Акция автомобилистов в Приморье, казалось бы, положила начало этой борьбы, но широкой поддержки в других регионах не было. Когда я начал обращаться с подобными вопросом к автомобилистам в Москве, мне сказали, что ассоциация автомобилистов в столице имеет федеральный статус, мол, никакие финансовые средства автомобилисты ей не перечисляют, так что они в этой ситуации не могут работать нормально, поскольку без финансовых средств работать невозможно. Может, они боятся испортить отношения с властью? В итоге в настоящее время на митинги по-прежнему активно ходят только коммунисты и пенсионеры.
– Можно ли ожидать активизации протестов в дальнейшем?
– Пока серьезных результатов в борьбе с кризисом не видно. Думаю, что в любой момент ситуация может измениться, и это показали как раз приморские события. Но когда это произойдет и на каком уровне будет усиливаться недовольство населения, сегодня предсказать сложно. Полагаю, что весной ситуация будет усугубляться и реально мы можем выйти на серьезный социальный протест.
