В ожидании оттепели

Говорить об оттепели во властных коридорах недостаточно, нужно прежде всего дождаться ее верных признаков.
А.К.Саврасов «Грачи прилетели», Государственная Третьяковская галерея

Агрессивный однофамилец

Бывший журналист газеты «Ведомости», а ныне заместитель руководителя Центра политической конъюнктуры России Виталий Иванов занимает в «экспертном сообществе» особое место. Виталия Иванова принято считать автором, максимально приближенным к администрации президента, и поэтому каждая его публикация воспринимается не просто как экспертное мнение, а как неофициальная позиция Кремля по важным политическим вопросам.

Надо сказать, и сам Виталий Иванов делает все, чтобы этот имидж укреплялся и поддерживался. Когда накануне парламентских выборов в газете «Взгляд» появилась его статья «О дураках и подонках», в которой автор указывал, что «тот, кто берется славить 1990-е, не должен удивляться и обижаться, если время от времени его будут бить по лицу», это послание большинство оппонентов Иванова (среди которых оказался и главный редактор «Взгляда» Александр Шмелев, которому почему-то пришлось, возражая Иванову, расшаркиваться перед ним в стиле: «Так же, как и Иванов, я считаю, что наша освободительная интеллигенция отличается поразительной истеричностью и безответственностью...») восприняло именно как сигнал от власти, вступившей в «эпоху ткачихи Лапшиной» и настроенной на ужесточение политического климата в стране. Решение о выдвижении Дмитрия Медведева на пост президента России в тот момент еще обнародовано не было, среди возможных преемников Владимира Путина все еще рассматривался Сергей Иванов, и в СМИ регулярно появлялись утечки, согласно которым предвыборный штаб Сергея Иванова возглавит его агрессивный однофамилец.

Прошло несколько недель, преемником оказался Медведев, вслед за выдвижением которого как-то сам собой снизился накал взаимной ненависти политических оппонентов, из актуальной риторики исчезло слово «враги» (в том числе «Враги России» и «Враги Путина»), потом появились новости о сворачивании молодежных политических проектов (прежде всего движения «Наши»), потом Глеб Павловский уволил из своего Фонда эффективной политики наиболее одиозных сотрудников, которые, по мнению Павловского, «понизили планку» и «перешли к аморальным методам полемики». Наблюдатели дружно заговорили об «оттепели», которая начнется сразу же, как только Дмитрий Медведев произнесет президентскую присягу. На фоне разговоров о неизбежности оттепели то обстоятельство, что свежих статей Виталия Иванова давно не появлялось в СМИ, выглядело очередным доказательством такой неизбежности. Поэтому когда в газете «Взгляд» появилась новая статья Иванова, озаглавленная «Напрасное ожидание», многие вздрогнули.

«Лучше уповать на марсиан»

«Еще в декабре, сразу после номинации Медведева преемником, «пикейные жилеты» принялись обсуждать перспективы «оттепели», – возмущался Виталий Иванов. – Сейчас это слово уже начали вставлять в речь некоторые журналисты и эксперты. Зря они это делают». В присущей ему образной манере Иванов опровергал все признаки либерализации, о которых остальные эксперты говорили ранее. «Реорганизация «Наших» была запланирована много месяцев назад, причем информация об этом публиковалась в СМИ. После выборов такой проект по определению не может сохраняться в прежнем виде. Тем более что угроза «оранжада» и тому подобных безобразий «наномизирована», в том числе благодаря «Нашим». Чистка в ФЭП – это локальный сюжет, имеющий сугубо корпоративную подоплеку. Еще один признак либерализации усматривается в крайнем минимализме президентской кампании. Нет «ткачихи», нет пафоса, нет врагов. Кое-кто уже поспешил объявить о смене если не идеологических, то стилистических приоритетов. Я бы посоветовал им не перевозбуждаться, а то может выйти неприятный казус. Врагов нет, потому что их действительно нет: либо раздавили, либо кастрировали, либо не дали им вырасти и набраться сил┘ Так что пафос неуместен. Никакое «новое время» не наступает. Продолжается эпоха Путина». Заканчивалась статья издевательским заявлением: «Я понимаю, что человек не может без надежды. Что есть те, кто искренне жаждет либерализации. Но им лучше уповать на каких-нибудь марсиан, чем на нового президента».

Торжество хамов и ничтожеств

Реакция оппонентов ждать себя не заставила. Писатель Дмитрий Быков на следующий же день после статьи Виталия Иванова опубликовал на сайте «Агентства политических новостей» свою статью «По поводу одной истерики». «Иванов, – пишет Быков, – выделяется на фоне прочих лоялистов поразительной наглостью тона – собственно, в этой наглости и состоит его главный талант. Есть еще хорошее полублатное слово «бычка», точно определяющее дискурс целого направления в кремлевской публицистике. В тезисах Иванова нет ничего специфически нового – специфичен тон, в котором их озвучивают. ... Эта истерика происходит на ровном месте, с фантастическим самоподзаводом, – и, право, трудно понять, кому и что хочет доказать наш герой». Не возражая главному тезису Иванова – по поводу того, что Медведев продолжит курс, проводимый ныне Владимиром Путиным, Быков оговаривается: «Дело, собственно, не в том, что Д.Медведев намерен продолжать курс Путина и осуществлять план Путина. На этот счет двух мнений быть не может, и в плане В.Путина весьма много здравого, если верить его словесному оформлению. Никто не возражает против социальной политики, развития инфраструктуры и даже против нанотехнологий, хотя не все себе представляют, что это такое. Речь идет лишь о том, что торжество хамов и ничтожеств, сбежавшихся под знамена державности и нанотехнологий, далеко не обязано сопровождать собою осуществление плана Путина. Более того – таковое торжество вряд ли входит в этот план и только компрометирует его». С либералом Быковым, может быть, впервые согласились и достаточно одиозные «лоялисты» – заместитель главного редактора «Взгляда» Юрий Гиренко тоже ответил Виталию Иванову: «Пламенные защитники режима с той же страстью, что и самые ярые борцы с «путинизмом», доказывают: Медведев – ни в коем случае не либерал! Почему? Потому что Путин никак не мог выдвинуть в свои преемники либерала! При этом профессиональные охранители сурово супят брови и грозят супостату: «Ужо мы вас!» И супостатом этим оказываются отнюдь не те, кому «нужна другая Россия». С ними как раз по главному вопросу никаких разногласий: Путин навсегда, и никакого либерализма во власти! Главный вражина – тот, кто предполагает в государстве российском способность расти и развиваться. В неприятии эволюции буревестники революции и апологеты стагнации сливаются в полном идейном экстазе».

Спор об оттепели, таким образом, максимально локализуется – «торжество хамов и ничтожеств» в лице некоторых лояльных Кремлю политологов трудно считать определяющим признаком политики Кремля. Поле активности Виталия Иванова и других, менее знаменитых его коллег – несколько прокремлевских интернет-изданий и блогосфера. И все. Поле активности собственно Кремля несравнимо шире. Корректно ли называть оттепелью отказ кремлевских пиарщиков от «дискурса дворовой бычки»? Ответ на этот вопрос не настолько очевиден, как может показаться на первый взгляд. Действительно, реальная роль носителей этого «дискурса» в российской политике ничтожно мала. Но если власть действительно начнет какие-то шаги в сторону либерализации (ослабить контроль над телевидением, выпустить Ходорковского, помириться с постсоветскими странами – вариантов может быть множество), отказ от услуг тех, кого Быков называет «хамами и ничтожествами», в любом случае станет первым и демонстративным шагом в сторону либерализации. Только будет ли сама либерализация?

Берут, Гомулка, Герек

«Спор о перестройке» на протяжении нескольких недель ведут авторы интернет-издания «Преемники». Белорусский политолог Юрий Шевцов уверен, что будущий курс Кремля жестко увязан с проблемой энергетического экспорта России. «Либеральный курс, – считает Шевцов, – это удовлетворение части ожиданий Запада по вопросу об углеводородах. Может ли Медведев хотя бы поначалу сделать что-то на этом направлении, не предпринимая демонополизации газового сектора России? Может. Уменьшить потребление газа внутри РФ и за счет этого увеличить поставки газа в Европу. А также – закупку в Европе технологий для модернизации энергоемкого производства и потребления энергии в России. Перевод внутренних цен на газ в России на европейскую формулу их исчисления, практически неизбежный вскоре после президентских выборов, – это, несомненно, либеральный шаг. Этот шаг Запад оценит высоко. И этот шаг дает возможность для политического контакта Медведева с Западом, прежде всего с Европой, пока ресурс этого шага не будет исчерпан». Политолог Сергей Черняховский, в свою очередь, полагает, что современную Россию нельзя сравнивать с «предоттепельным» Советским Союзом пятидесятых и восьмидесятых: «На сегодняшний день к моменту смены власти общество находится в неком промежуточном состоянии: оно не отмобилизовано, не расслаблено, не раздражено, не расколото. Властвующая группа состоит из относительно неприметных – но вполне твердых в отстаивании своих интересов фигур, которые, конечно, не имеют масштаба сталинских соратников – но и достаточно отличаются от сибаритствующих и вялых высших бюрократов брежневского поколения. Экономика тоже в среднем состоянии – по сути, она слаба и разрушена, – но за счет относительной концентрации средств и высоких цен на энергоносители финансовых проблем государство, как считается, не испытывает. И есть даже деньги на развитие. Общество хотело бы большего – но от нынешнего еще не устало. В этом отношении стимула ни для нового рывка, ни для демократизации, ни для бездумного перестроечного упоения разрушением – пока нет. Общество хочет большего – но пока готово его еще ждать, а не требовать».

Пожалуй, наиболее интересную историческую параллель выстроил политолог, публикующийся под именем Вадима Нифонтова (этот человек работает в российском МИДе и потому не подписывается собственным именем – которое, однако, известно всем его коллегам). Нифонтов еще в 2001 году опубликовал статью, в которой сравнивал Бориса Ельцина с Болеславом Берутом, а Владимира Путина – с Владиславом Гомулкой, то есть Россия, по версии Нифонтова, больше похожа на социалистическую Польшу, чем на Советский Союз: «Общего очень много, но главное – это существование в условиях частичной (и очень значительной) потери суверенитета. То есть формально государство остается независимым, а фактически управляется из заграничного «обкома». И его общество, задавленное и униженное, предпринимает массу усилий, чтобы хоть немного увеличить степень свободы».

Появление в череде российских президентов Дмитрия Медведева эту аналогию, по мнению автора, только укрепит – Медведева Нифонтов сравнивает с Эдвардом Гереком, сменившим Гомулку после народных волнений декабря 1970 года. Однако именно на этом этапе аналогия начинает давать сбой: «События декабря 1970 г., похоронившие политическую карьеру Гомулки, буквально могли повториться осенью 2007 г. Причем в Польше поводом к массовым беспорядкам послужил рост цен на какие-то 15–20%. У нас цены по некоторым позициям подскочили аж на 100%. И что же? Народ смачно крякнул да подзатянул пояса. И ВСЁ. Более того, правящая партия тут же получила абсолютное большинство в парламенте. «Медвед» партии власти сел своим изящным аристократическим задом на теремок. Цены, кстати, продолжают расти, если кто не в курсе. «Этой страной» таким образом можно править тысячу лет. Наш гарант это наглядно и научно доказал. Развилку «1970 г.» Путин прошел. Куда теперь поедет наша «народная республика», не очень ясно. Тем не менее Медведеву сопутствует чуть ли не та же пропаганда, что и Эдварду Гереку когда-то: главное, чтобы кошка ловила мышей, независимо от цвета; пусть правят аполитичные технократы; построим «вторую Россию» (это еще Путин сказал); побольше прагматизма и т.п. На «перестройку» это, по-моему, не тянет. А вот то, что «элита» наберет еще больше долгов за границей, что гражданское общество под прессом «единомыслия» наберет невероятную силу и наконец-то что-то позволит себе высказать – это очевидно. То есть медведевская перспектива проста: от общества стабилизации к стачкам солидарности и потом – к открытой диктатуре латиноамериканского типа. Так, по-моему, более логично».

Саму же перестройку по-горбачевски Нифонтов считает реакцией советской элиты на то, что простые граждане, получившие возможность конкурировать с элитами, могли оказаться в этой конкурентной борьбе сильнее, и потому «кланы решили проблему весьма остроумным способом – они попросту упразднили страну, которую надо было «перестраивать». Раз – и нету. Именно 8 декабря 1991 г. следует считать датой феодально-номенклатурного переворота в пользу партократии». А значит, считает политолог, наиболее реальным финалом возможной либерализации может стать такая история: «Тихой апрельской ночью (мне почему-то кажется, что именно апрельской) десяток губернаторов соберется в каком-нибудь городке вроде Мышкина и объявит о роспуске Российской Федерации – «каждый да держит отчину свою». Мрачновато, что тут еще скажешь.

Так или иначе, во всех спорах о перестройке и разговорах об оттепели за дымовой завесой исторических аналогий, чаще всего рискованных, чувствуется общая неуверенность в том, что смена первого лица в Кремле может сохранить прежний курс. Возможно, нас ждут только стилистические перемены – но в российских условиях и их может оказаться достаточно. В конце концов, перестройка началась со смены не министра обороны и председателя КГБ, а главных редакторов «Огонька» и «Московских новостей».