Александра Самарина.
Коммунист Машковцев: людям очень мешает страх.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
– Михаил Борисович! Вы странный коммунист – бывший губернатор и член ЦК КПРФ, с 2004-го, после «альтернативного» антизюгановского съезда – рядовой партиец, сочувствующий эсэрам, но не сделавший решительного шага в сторону второй партии власти. Что вас удерживает?
– Биография. Я вступил в КПСС, когда из нее все массово выступали, потом воссоздавал на Камчатке коммунистическую организацию, был бессменным членом ЦК КПСС, ну и параллельно трудился на выборных должностях: до 91-го депутатом последнего городского совета народных депутатов. Потом стал безработным. А потом не просто выиграл выборы в Заксобрание Камчатской области, но провел с собой большинство своих товарищей-коммунистов, стал председателем Закса. Когда настали очередные губернаторские выборы, я достаточно легко победил и стал губернатором, потратив на всю кампанию 250 тысяч рублей. Тем не менее всему свое время, и я года полтора назад заявил: с Камчатки уеду, но отрываться от нее не буду. Распоряжением президента я назначен членом консультативного совета. А сейчас мне предложена оплачиваемая должность помощника руководителя администрации президента. Я хотел уйти подальше от политики, ни на секунду не отказываясь от своих коммунистических убеждений. Потому что чем дальше, тем больше расхожусь с лидером КПРФ Зюгановым по вопросам стратегии и тактики развития коммунистического движения. Поскольку доказать ему ничего не удалось... Рядовым коммунистом я и остаюсь, хотя двумя руками поддержал создание партии «Справедливая Россия» и даже давал интервью на Камчатке (потом какие-то центральные газеты его перепечатали), вышедшее под заголовком «Если бы я не был коммунистом, то вступил бы в «Справедливую Россию». Но нынешнее избирательное законодательство не позволяет быть в списках одной партии, а числиться в другой. Сегодня есть большое желание и у СР, чтобы я возглавил ее список по Дальневосточному региону, и у меня – в этой работе поучаствовать. Но вопрос упирается в невозможность для меня выйти из Компартии, какими бы благородными порывами это ни объяснялось.
– В чем суть ваших расхождений с Геннадием Зюгановым?
– Уверен: все граждане России, которые выражают недовольство сегодняшним государственным устройством, тем диким вариантом развития капитализма, который не приемлют коммунисты и который не приемлет СР, те, кто хочет возобновления социализма – в новых, естественно, формах, о чем говорит лидер СР Сергей Миронов, – должны объединяться и создавать единый блок левоцентристских сил. И никакого отступления от марксизма и ленинизма, как твердит Зюганов, здесь нет. Геннадий Андреевич или сам плохо читал Ленина, или сознательно делает вид, что об этом не знает. Ленин мог сколь угодно и непримиримо критиковать меньшевиков и эсеров, но и Февральскую революцию, и Октябрьскую делал вместе с ними. И первое советское правительство было коалиционным – состояло из большевиков и эсеров. По одиночке мы никогда ничего сделать не сможем, если будем считать, что мы единственные, самые-самые, что коммунистическая партия РФ самая правильная и самая народная, а все остальные – только ширма для нынешнего дикого капитализма. Мы все больше и больше будем терять базу. Потому что, к сожалению, вынуждены признавать: большинство населения сегодняшним государственным устройством удовлетворено. Люди могут быть недовольны отдельными элементами, например, низкой зарплатой учителей и врачей, большим разрывом между олигархами и тружениками и многим еще, но при этом 75% населения говорят, что возврата к старому социализму они не хотят. Значит, нужно строить новый социализм.
– Чем объясняется ваша тяга к эсэрам – при такой верности КПРФ?
– Самый главный недостаток нашего прошлого, объясняющий, почему мы потерпели историческое поражение, – единовластие одной партии, одного человека во главе этой партии, который всегда прав. Сегодня мы это видим и у Зюганова, и у лидера единороссов Грызлова. Вы где-нибудь читали или слышали, чтобы кто-то из единороссов сказал, что их лидер не прав? Никогда и нигде! Поэтому я вступил бы сегодня в «Справедливую Россию»? Потому что любая двухпартийная система лучше любой однопартийной, несущей в себе зародыш самоуничтожения. И сегодня мы обязаны забыть о наших разногласиях, о политических расхождениях в стратегических взглядах Компартии и партии СР и искать то общее, что нас объединяет. А общего сегодня очень много. Первое и главное: обе партии заявляют о желании воссоздать социализм. И не надо обвинять друг друга: ах, Миронов врет, что он за социализм, это только слова. Со стороны «Справедливой России» тоже такие высказывания могут раздаваться. Это говорит о том, что слова обладают материальной силой – человек, сказавший: я иду во власть, чтобы создавать в России социализм, сам того не понимая, связан этими словами, вынужден действовать в этом направлении. Надо видеть союзников во всех, кто может вместе с нами общим строем пройти пусть 100 шагов, пусть 15, но давайте эти 15 шагов мы сделаем вместе – иначе вообще никуда не двинемся.
– Что стоит, на ваш взгляд, за категорическим отказом Зюганова объединить усилия с эсэрами?
– Здесь я рискую нарваться на вал критики своих партийных товарищей. Однако, снявши голову, по волосам не плачут. За отказом Зюганова на самом деле стоит только одно желание – единовластия. Быть единственным, неповторимым и находиться вне конкуренции. У нас уже были три таких постперестроечных неповторимых лидера. Прекрасные люди... Я с огромным уважением относился к Нине Андреевой, которая сказала «не могу поступаться принципами» гораздо раньше Зюганова и назвала свою партию Всероссийская коммунистическая партия большевиков. Ну кто теперь помнит об этой партии? Нет ее. Точно то же самое произошло с партией Тюлькина, то же самое произошло с партией Ампилова. Действительно идейные люди – но они считали, что никто более не может сравниться с ними по уровню преданности идеалам. В обстановке постоянных лицемерных заявлений о преданности ситуация ухудшается, как, например, сегодня в высшем руководстве КПРФ.
– А в чем, по-вашему, проявляется лицемерие Зюганова?
– Мне он не кажется искренним, когда уверенно говорит, что он самый-самый-самый, потому что он очень умный человек и очень грамотный. Но не понимать, сколько вокруг него выросло более сильных, чем он, руководителей, не видеть этого он не может. Он прекрасно видит, но уничтожает их одного за другим, как только начинает чувствовать в них опасность.
– Примеры можете привести?
– Есть пример знаменитый: Геннадий Селезнев, Николай Губенко, Светлана Горячева. Менее яркий пример – уничтожение Геннадия Семигина. Он далеко не был убежденным коммунистом, но, простите, и в партию, и в Госдуму его лично привел Зюганов – за ручку. Михаила Лапшина он называл своим ближайшим и вернейшим союзником, пока не предал проклятиям его Аграрную партию. Если бы я хотел решать свои личные политические проблемы, продлить свою личную политическую жизнь – меня ждут с распростертыми объятиями, потому что люди знают мне цену. И я бы завтра вышел из КПРФ, возглавив список «Справедливой России» на Дальнем Востоке, и не только стал бы депутатом Государственной Думы, но и, думаю, председателем какого-нибудь думского комитета. И очень много мог бы еще пользы принести. Мешает сделать этот шаг вот эта нравственная преграда. Для меня это безнравственный поступок.
– Вы не оставляете себе времени для обдумывания предложений?
– Нет, не оставляю, потому что есть вещи, высший смысл которых заключается в их бессмысленности. Например, подъем утреннего флага на корабле. Я руководствуюсь этим. Прав я или не прав – не знаю. Но я ищу другой путь реализации этой идеи – объединение левых сил.
– Вы действительно хотите возглавить в парламенте Камчатки левую оппозиционную группу депутатов – с включением эсэров? Боюсь, этот шаг не получит одобрения вашего партбосса Геннадия Зюганова.
– Другой путь сегодня для меня – создать левую коалицию в Заксобрании одной отдельно взятой области в Камчатском крае. Я пойду на выборы. Захотят коммунисты Камчатки поддержать стратегию объединения всех левых и левоцентристских в одну команду – значит, пойду во главе списка коммунистов. Если мне скажут: «Нет, нас такая позиция не устраивает, и мы будем проводить как представители партийного списка другую линию» – пойду просто как независимый кандидат по одномандатному округу. И буду проводить эту линию, объединяя не партии, но здравомыслящие силы каждой структуры. На Камчатке сегодня таких две – коммунисты и «Справедливая Россия». Кстати, на Камчатке были очень неплохие элдэпээровцы, и они были совсем не такими пугалами, как их великий вождь и учитель. Но потеряли свое значение.
– Почему? Жириновский утверждает, что их дела идут прекрасно, и считает враньем те тревожные тенденции, которые недавно отметила «НГ». Между тем почему бы местным элдэпээровцам не пополнить ряды вашего левого блока?
– Я говорю исключительно за Камчатский край. Камчатка потеряла по определенным причинам сильного лидера местного отделения ЛДПР – уголовно-процессуальные дела. Сейчас он вроде все эти стадии прошел и формально имеет право возглавить партию, но там свои внутренние разборки. Помните у Высоцкого? Мы б не сделали скандала, нам вождя недоставало... Им на Камчатке вождя явно недостает. Партийцы думают о том, как бы пристроить себя на хорошее место. Теряют рейтинг. Возможно, и с ними найду общий язык, в эту кампанию включу. Кроме того, много независимых кандидатов сейчас готовится идти по одномандатным округам, в том числе и очень грамотных людей, сильных руководителей, которым почему-то по абсолютно не понятным мне причинам не нашел места в своей команде новый губернатор... Мне кажется, разгонять людей, которые понимают больше, чем ты, это...
–...Заводит в тупик.
– Да, и гром грянет в ноябре, когда у нас не начнется вовремя отопительный сезон. К сожалению, сегодня я вижу именно такую мрачную перспективу, и дай Бог, чтобы я ошибся! Боюсь, что у нас очень существенно усложнится медобслуживание, хотя мы заложили максимум того, что можно сделать, и сейчас пока что еще пожинаем плоды моей работы в качестве губернатора. 112 миллионов рублей на дополнительное лекарственное обеспечение, которые я выбивал в Москве, последовательно обойдя все высшее руководство страны, включая президента, сегодня пришли на Камчатку. Слава Богу! Механизм, которым такие результаты достигались: надо ночами не спать, подключать своих специалистов... А сесть, надуть щеки и закричать: вы все здесь плохо работаете и никуда не годитесь, поэтому пойдите туда, не знаю куда, и принесите то, не знаю что, – результата не будет.
– Когда СР стала набирать обороты, появились опасения по поводу угрозы раскола элит в регионах. Появились признаки подобного рода на Камчатке?
– Это хорошо, если случится раскол на Камчатке или еще где-либо. Элиты должны быть расколоты. Есть национально ориентированные предприниматели, сторонники левоцентристской «Справедливой России». И есть компрадорская буржуазия – сторонники ЕР. Поэтому к новому социализму люди потянутся, и пусть он будет, так сказать, не вполне социалистичен, пусть будет с элементами капитализма, но мне очень нравится, как живут китайцы, называющие себя страной победившего социализма: во главе с Коммунистической партией, при ярко выраженном национальном капитализме. Коммунистам и эсэрам по крупицам надо выискивать все общее и забыть, пусть временно, о том, что нас разделяет.
– Почему такой большой рейтинг у ЕР – это только авторитет президента?
– Просто используется мощнейший административный ресурс. Вот наш лидер камчатской «Единой России» Борис Невзоров, глава Камчатского района, правит, как маленький среднеазиатский хан: и попробуй у него не вступи в ЕР – потеряешь должность не только сам, но и члены твоей семьи до пятого колена, а бабушку твою в больницу не примут! Понимаете? Но ведь это же повторение тоже самого нарыва, которым страдала КПСС, и ни к чему хорошему это не приведет. На выборах ходят голосовать строем, чуть ли не через плечо заглядывают в кабинке – как ты проголосовал...
– Но ведь люди голосуют за ЕР! Что мешает отказаться поставить галочку?
– Мешает страх – во-первых. Отсутствие выбора – во-вторых. Потому что, к сожалению, в последние пять лет и Коммунистическая партия России не предоставляет им реального выбора. Ну сколько можно повторять, что при советской власти хлеб стоил 22 копейки? Человек в ответ возражает: я за маслом к этому хлебу стоял два с половиной часа в очереди! Я так говорю, потому что испытал процедуру на собственной шкуре. Поэтому надо честно сказать: у нас тоже было много ошибок, что и привело к историческому поражению советского социализма. Но Россия вне социализма вообще как государство развиваться не может и придет к полному краху. А если завтра война? Пороки нам надо уничтожать, и я вижу, что «Справедливая Россия» может их уничтожить.
– Почему в последнее время все реже слышим о том, что президент поддерживает «Справедливую Россию»?
– Я выскажу еще одну суперкрамольную мысль: предполагаю, именно потому, что он видит: возникла естественная мусорная яма, куда затягивает всю грязь, и яма эта называется «Единая Россия». Сказать сейчас, что «Справедливую Россию» тоже поддерживает президент, – значит часть этого мусора мгновенно поменяет направление и посыплется в СР. Давайте лучше оставим что-то чистенькое.
– Поддерживая «Справедливую Россию», не опасаетесь ее упадка в результате конкуренции с единороссами и отсутствия поддержки сверху?
– Враги наверху никому не страшны. Уничтожить можно всех и вся, но я думаю, что любую сильную партию может уничтожить только внутренний враг. Цитирую Ленина: «Коммунистической партии страшно только одно – положение зазнавшейся партии», вот тогда она может потерпеть положение. То, что ЕР, еще не совершив тысячной доли того, что совершили в свое время коммунисты, уже стала зазнавшейся партией, это факт. И я не сомневаюсь, что в один действительно прекрасный день президент, пока беспартийный, скажет: сегодня я подал заявление на вступление в «Справедливую Россию». Только тогда барьер уже будет поставлен, чтобы мусор с той ямы уже не полетел.
– ЕР, как и любая партия, неоднородна. На Камчатке тоже?
– Я сильно сомневаюсь, что и в центре существует та неоднородность, о которой вы говорите. Однородность везде одинакова: в ЕР идут карьеристы, себялюбцы и те, кто хочет себе сделать на этом большее или меньшее состояние.
– У вас это так?
– Я считаю, что и в центре это так. А на Камчатке совершенно очевидно и однозначно. Ну а вторая группа – люди просто слабохарактерные, честные и объективные, я их даже не назову трусами. Вот они, может быть, исповедуют ту идею, о которой вы говорили: я, скажем, хороший руководитель в области здравоохранения, я многое умею, но если я сегодня заявлю о том, что не поддерживаю ЕР, меня лишат этой должности. Я потеряю кусок хлеба, я не смогу кормить семью, а отрасль потеряет меня как руководителя. Вот такими рассуждениями очень легко себя оправдывать и идти в другую партию. Я не осуждаю тех людей, которые так думают, я просто для себя не могу так думать, потому что знаю, что границы тут нет. Это только в старом детском рассказе Носова: взял банку варенья, съел чайную ложечку, и все равно банка полная. Неправда – на самом деле в этой банке варенья стало меньше.
– Геннадий Зюганов знает, что вы хотите возглавить левую оппозицию, пригласив туда эсэров?
– Думаю, что знает. По крайней мере, у меня была встреча с Зюгановым чуть больше полугода назад в его кабинете – по моей просьбе. Полтора часа беседовали, я ему рассказал о своих взглядах, он излагал свои. Точек взаимодействия мы не нашли. Но это уже в конце концов вопрос к Зюганову. Это его головная боль, а не моя. Я готов советоваться со своими товарищами по партии, но опять же – советоваться, а не принимать их решение как неукоснительное. В меньшей степени готов советоваться с Зюгановым. А в большей степени советуюсь только с собой, ну и с людьми, которым абсолютно и безусловно доверяю. Но решения принимаю сам. В жизни я уже многое проходил: и из комсомола исключали, и в партию не принимали... Потом оказалось, что те люди, которые исключали меня из комсомола, стали самыми преданными борцами с КПСС, когда это стало выгодно. А я вот оказался на другой стороне баррикад. Уверен: нам надо объединяться, искать общее, искать то, чем мы друг другу интересны. Вот чисто бытовой пример: встречаются, влюбляются, женятся молодые люди, а потом многое в привычках начинает раздражать. Если есть общая цель – создать счастливую семью, – это будет преодолено. Нет – все развалится через месяц или на следующий год, но лучше от этого никому не будет.
