0
16026
Газета Печатная версия

15.04.2020 20:30:00

Причины мира и войны

Лев Толстой нащупал правду о роли личности в истории

Михаил Лазарев

Об авторе: Михаил Иванович Лазарев – эссеист, основатель образовательных проектов.

Тэги: лев толстой, война, общество, философия, карл поппер, питирим сорокин, физика, история, законы


«Гроза 12-го года настала

Кто тут нам помог

Барклай, зима иль русский бог... <...>

И скоро силою вещей

Мы очутилися в Париже».

Александр Пушкин.

14-13-1350.jpg
Иногда в нации просыпается либидо войны
и агрессии...Ловис Коринт. Утро. 1900.
Старая и Новая национальные галереи,
Музей Берггрюна, Берлин
«Сила вещей», «логика событий» – мы используем эти выражения, когда невозможно указать конкретные причины, и говорим: «Так сложилось», «Получилось», – или используем некие размытые неопределимые понятия вроде «дух войска», «дух времени»… Конкретных причин события может быть слишком много, тогда мы называем некую общую сумму: например, заброшенность дома – причина его разрушения. Хотя, конечно, на самом деле причинами являются действия насекомых, растений, погоды… «Не сошлись характерами» – частая формула развода – означает исчерпание причин жить вместе. Конкретные причины не перечислимы, как капли в потоке. Каждая рассыпается на более мелкие, и становится ясно, что называние причины содержит произвол наблюдателя.

Но когда речь идет о событии большого значения, как революция, война, мы пытаемся указать его причины. Историки, как могут, выделяют некоторые предшествующие события как наиболее влиятельные. Например, говорят, что причины Второй мировой войны лежат в результатах Первой мировой войны. А про причины Первой мировой президент США тех времен Вудро Вильсон сказал следующее: «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу». Войны случаются силою вещей, когда нет причин мира. Не нужно искать источник темноты – она лишь название для отсутствия света. Для мира нужно согласие всех. Война же начнется тогда, когда хотя бы одна сторона посчитает, что сильнее соседа. И вот «так получилось» в истории, что на каждый год мира приходится 13 лет войны.

Сила вещей, закон истории, необходимость, с одной стороны, и свобода воли человека – с другой. Какова роль и соотношение этих факторов в великом событии? Этому вопросу посвящен эпилог «Войны и мира» Льва Толстого. Необходимость, по Толстому, – то, что происходит не по воле личности, а по закону истории, складывается из обстоятельств или из действий большого числа людей. От действий конкретных личностей мало что зависит, они принимают решения сообразно сложившейся обстановке – «для того чтобы приказание было наверное исполнено, надо, чтобы человек выразил такое приказание, которое могло бы быть исполнено».

Вполне дарвиновский вывод – последствия имеют изменения, которые соответствует окружающей среде. И заканчивает свое исследование Толстой выводом: «Необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать не ощущаемую нами зависимость». Что же, поведение человека предопределено его историей и никакой свободы воли нет? Но ведь это противоречит нашему реальному знанию и ежедневному опыту. Да, говорит Толстой, так же как знание о движении Земли не согласуется с нашим непосредственным ощущением. «В первом случае надо было отказаться от сознания несуществующей неподвижности в пространстве и признать не ощущаемое нами движение; в настоящем случае (при рассмотрении истории. – М.Л.) – точно так же необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать не ощущаемую нами зависимость».

Через 100 лет философ Карл Поппер, будучи жестким противником идеи наличия законов, определяющих ход истории (историцизмом), с писателем все же согласился: «Историцизм Толстого есть реакция на метод, отводящий главную роль в происходящем великому человеку, лидеру (слишком большую роль, если Толстой прав, а он, конечно, прав). Толстой доказывает, и, на мой взгляд, успешно, какое малое влияние имели действия и решения Наполеона, Александра, Кутузова и других великих лидеров 1812 года в сравнении с тем, что можно было бы назвать логикой событий». И далее там же читаем: «…Невозможна историческая социальная наука, похожая на теоретическую физику. Невозможна теория исторического развития, основываясь на которой можно было бы заниматься историческим предсказанием…»

В скобках стоит заметить, что, называя, например, одним и тем же словом «война» два события, отделенных друг от друга сотней лет, отличающихся по всем мыслимым параметрам, мы уже признаем возможность теории, чего-то существенно общего. Кто же прав? Поппер признает безупречность рассуждений Толстого и в то же время не соглашается с концепцией историцизма. Мало того, объявляет, что он, Поппер, построил доказательства невозможности предсказывать историю на основе неких ее законов – в чем тут дело?

Противоречия нет. Оба правы. Поппер говорит о непредсказуемости, а Толстой о предопределенности. Но будущее может быть предопределенным и непредсказуемым одновременно: траектория шаров на бильярдном столе предопределена, но уже после нескольких столкновений невычислима. В физике до конца решаются только модельные задачи, которые работают как инструмент в умелых руках инженера и физика.

Создатель социологической теории Питирим Сорокин говорит, что уникальность каждого исторического события – принципиальное отличие истории от физики. «Другими словами, можем ли мы сказать, что история управляется такими-то законами? Нет, потому что человечество и земля не есть абсолютно изолированные от остального мира вещи, они находятся во взаимодействии с остальным миром, влияют на него и сами находятся под его влиянием». Но в естественной природе, так же как в истории, неповторимо все, каждое событие и каждый предмет уникальны. Похожи они ровно настолько, насколько мы так считаем. И событие, и предмет выделены нами из непрерывного потока жизни Вселенной. Толстой в своих рассуждениях не говорит о возможности предсказания, его задача – отделить то, что происходит с необходимостью, от причины/действия человека по его свободе воли: «Если мы рассматриваем человека одного, без отношения его ко всему окружающему, то каждое действие его представляется нам свободным. Но если мы видим… связь его с чем бы то ни было… настолько, насколько мы видим этих влияний, – настолько уменьшается наше представление о его свободе и увеличивается представление о необходимости, которой он подлежит». То есть само поведение человека может быть предопределено его памятью. Но невозможно узнать историю чувств человека с рождения, всю память его внутренней жизни, его физиологию, связь «его с светом даже, который падает на окружающие его предметы, и, значит, поведение его невычислимо/предсказуемо».

А в чем же роль исторических личностей? Для понимания толстовской концепции важна следующая мысль писателя: «Наполеоновские войны хотя уже сомнительно, но еще представляются нам произведениями воли героев; но... в переселении народов, никому уже в наше время не приходит в голову, чтобы от произвола Атиллы зависело обновить европейский мир».

С удалением от события нам оно кажется все более естественным, все менее зависимым от свободы воли политика по двум причинам. Во-первых, детали события, которые могли казаться важными в непосредственной близости к нему, если не имеют значимого продолжения, забываются, становятся интересны только историкам. Так и в другом информационном процессе – развитии видов – остаются мутации, значимые для жизни вида. Во-вторых, общество выходит на один из «допустимых» законами природы путей развития. Приняв однажды православие, русские княжества и развивались соответствующим образом, и становились все более «подходящими» выбранному пути. Великие исторические личности, как стрелочники, в переломный момент переводят общество на один из «допустимых» путей, и оно продолжит развиваться на нем и соответственно само меняться. И своя история оценивается как все более и более «естественная».

То же верно и по отношению к человеку (и об этом тоже пишет Толстой) – как говорят психологи, поступок делает характер. Вопрос о роли личности в истории остается открытым. И возможность противоположных точек зрения мыслителей сама по себе заслуживает понимания. Физики согласились с дуализмом в теории света. Разные теории применяются к одному и тому же объекту в зависимости от обстоятельств и цели. Работают оппозиционные подходы к экономике, государственному устройству, обществу. Уживаются рядом взаимоисключающие взгляды на отношения индивид–общество: индивидуализм и коллективизм. И польза такого «сожительства» становится все более очевидной.

Теории отношений между субъектами (государствами) и алгоритма мирного взаимодействия пока не найдены. Но все же законы постепенно открываются. Так же, как в физике, они не позволяют предсказывать события точно (по тем же причинам бесконечной сложности мира), но являются действенными инструментами анализа политической ситуации. Прав был Толстой – законы есть. И работают они так же, как в физике, – инструментами в «руках» исследователей. Так, например, теоремы теории игр позволили многое понять в конструкции конфликта, гонке вооружений.

А Поппер и Сорокин правы в том, что предсказание политической погоды на годы вперед невозможно. Но точные науки на практике не точнее: даже средняя температура будущей зимы – загадка. До конца решаемы только некие модельные задачи, потом исследователь с их помощью приближает реальную. Вот что сказал про квантовую механику нобелиат Мюррей Гелл-Манн: «мистическая, сбивающая с толку дисциплина, которую никто из нас по-настоящему не понимает, но все знают, как ею пользоваться». Ключевое слово «пользоваться». Историкам еще предстоит принять что-то подобное такому взгляду.

Как и когда решения модельных задач теории будут применяться в политике – нашей будущей истории, – зависит от «инженеров политики». Ссылка на уникальность исторического процесса как причину невозможности использовать теорию несостоятельна. Следствие одной из теорем называется «проклятие общего ресурса». И когда ресурс мира исчерпан, «по необходимости», силою вещей случаются войны.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Дмитрий Тараторин

Аналитики выяснили, какой образ будущего для Белоруссии выбирают ее граждане

0
534
Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
1454
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
508
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
701

Другие новости