0
4009
Газета Печатная версия

24.10.2019 00:01:00

Цветы Голгофы, я вам не родня

Литературное наследие поэта Владимира Полетаева, погибшего в 18 лет

Тэги: поэзия, переводы, грузия, рильке, тарас шевченко, тбилиси, андрей вознесенский, ахмадулина, юнна мориц, голгофа, таджикистан, москва, мандельштам, цветаева, пастернак


38-14-1 350.jpg
У него был темный огонь внутри.
И пронзительная музыка.
Фото из архива Реммы Арштейн
Странные люди эти организаторы литературных чтений памяти ушедших поэтов, составители антологии «Уйти. Остаться. Жить». Прежде всего – идеалистической направленностью своего проекта: в ситуации, когда издатели сплошь ведомы коммерческими интересами, совсем неочевиден такой непопулярный жест – выпустить небольшим тиражом книгу рано ушедшего поэта, единственный сборник которого издавался спустя 13 лет после смерти, в 1983 году. Стихи меж тем не устарели – потрясающие, горькие, музыкальные, полные зарисовок узнаваемой Москвы, предощущения смерти, примет листопада – и пронзительного света: «Небо начинается с земли,/ с лепета последнего былинок,/ с огонька случайного вдали,/ с желтых Якиманок и Ордынок./ Как страницы, листья шелестят./ Где‑то рядом, где‑то очень рядом,/ слышишь, подступает листопад,/ мы с тобой стоим под листопадом…»

Это, кстати, первая ласточка новой серии – отдельный авторский сборник в рамках проекта «Поэты литературных чтений «Они ушли. Они остались», книжка погибшего в 18 лет поэта Владимира Полетаева (1951–1970). Составители говорят, что были ведомы прежде всего текстологическими побуждениями: к ним в руки случайно попал архив поэта и нашелся хранитель архива, готовый бережно работать с его наследием. Ну как тут не взять на себя труд издания? Особенно учитывая то, что первая книга юноши, покончившего жизнь самоубийством, увидевшая свет в тбилисском издательстве (Грузия – отдельная тема в творчестве Полетаева, очень он ее любил, много переводил грузинских поэтов), была сильно искажена правками. Составители ее, среди которых, между прочим, поэт Олег Чухонцев, пошли на сознательные искажения: объединили некоторые стихи в циклы, не предполагавшиеся автором. Ну и ладно, это простительно. Вероятно, это было сделано для того, чтобы книга вообще могла выйти в непростое советское время. Об этом с беспощадной правдивостью пишет литературовед Марина Кудимова в послесловии к подборке Полетаева в антологии «Уйти. Остаться. Жить»: «Я хорошо помню, каким событием стало это издание, по-советски аскетичное, лишенное полиграфических изысков, в Грузии и России. О нем много говорили и писали, тщательно избегая темы самоубийства и во всех подробностях шепчась на эту тему на еще остававшимися символом уходящей эпохи кухнях. «Тихонько, шепотом говорили в семье о трагедии», – свидетельствует родственница Гершензонов-Полетаевых». И пишет о причинах подобного шепота: «После Фадеева любой факт нестандартной, нарушающей «правила» смерти известного человека причислялся к компрометирующему основы советского строя». Необычная судьба поэта захватывает и побуждает гадать, что привело к трагическому исходу. Впрочем, что теперь‑то гадать, раз точных версий нет? Знающие его говорят, что трагической гибели ничего не предвещало: успешный, влюбленный в жизнь, ярко дебютировавший в «Московском комсомольце». Феноменально одаренный. Оставивший глобальное творческое наследие – куда больше, чем вошло в эту увесистую (150 страниц плюс красивые цветные вкладки) книгу. И переводы, переводы – обязательно обратите внимание на переводы, потрясающие: тут и Рильке, и Юлиан Тувим, и подзабытые болгарские, польские, украинские поэты, перечитать которых эта книга – отличный повод. Интересна переписка Полетаева с девочкой из Таджикистана Аллой Каюмовой – там много социологических деталей, есть сведения о современном ребятам литературном процессе конца 60‑х, встречаются и такие забавные по нашим временам вещи: «Книги лучших современных поэтов‑лириков (а их у нас не так уж мало – например Вознесенский, Ахмадулина, Юнна Мориц и другие) издаются мизерными тиражами: 10 000 экземпляров; 25 000 экземпляров, в крайнем случае – 50 000 экземпляров, и те книги, которые издаются, достать даже в Москве почти невозможно».

38-14-11 250.jpg
Владимир Полетаев. Прозрачный
циферблат: стихотворения,
переводы, эссе, письма / Сост.
Б. Кутенков, Н. Милешкин,
Е. Семенова. – М.: ЛитГОСТ, 2019.
– 150 с. (Поэты литературных
чтений «Они ушли.
Они остались»)
О внутреннем драматизме стихов Полетаева пишет в предисловии к книге проницательный критик Ольга Балла: «Нет, не катастрофичный, не завороженный гибелью – напротив, страстно влюбленный в жизнь, влекущийся к ней и как раз поэтому глубоко, до уязвленности, ею взволнованный, постоянно выбиваемый ею из равновесия, – но именно горький: видящий глубину и трагизм жизни, – и мощный: не отводящий от видимого глаз, готовый это вынести. У него темный огонь внутри. И пронзительная музыка. Да, его ранние стихи – а Полетаев‑поэт, собственно, весь ранний, весь (не считая детских стихов – считая с обретения собственного голоса) уместился в три года: с пятнадцати до восемнадцати лет, девятый и десятый класс да первый курс Литературного института, – переполнены прочитанным, следами усвоенных влияний, прежде всего, пожалуй, – интенсивно прочитанного Пастернака…» И о перевоплощении влияний пишет – Пастернака, Цветаевой, Мандельштама. Куда же без них, перевоплощений: если б без них обошлось, то вообще не имело бы смысла книгу выпускать. Ну, скажем, вот это – маленький шедевр, на который, говорят, повлияли переводы западноукраинского поэта Богдана‑Игоря Антонича, которым Владимир тоже активно занимался: «Мои слова не станут небом,/ Не омрачающим чела,/ А будут только черным хлебом/ Да красной глиной гончара./ Та глина пахнет родниками,/ Идущими издалека,/ И светлый камень, белый камень/ Лежит в истоке родника». Или такое, может быть, лучшее стихотворение в книге: «Не приходите! Что вам до меня?/ Цветы Голгофы, я вам не родня,/ Цветы Голгофы, красные причастья,/ Кровавящие детские запястья./ Не приходите! Я умру легко –/ Уткнусь кутенком Господу в ладони...» И нужно радоваться, что стихи Владимира Полетаева теперь остались в нашей памяти и в истории современной литературы. 



Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Виктор Леонидов

Фигура Константина Батюшкова оказалась в тени. И не только для специалистов, но и для миллионов читателей

0
514
Сэнсэй-заика

Сэнсэй-заика

Вера Бройде

Непростые уроки японского

0
592
У нас

У нас

Ольга Шатохина

0
513
Дело Булгарина живо

Дело Булгарина живо

Елена Бучумова

Библиофилы решили, что и сегодня есть враги Пушкина – в букинистических магазинах

0
459

Другие новости