Окуджава со спины

Прежде чем прославиться своими песнями, Окуджава работал простым учителем. Фото РИА Новости

Так, пунктирно, обычно прочерчивается биография Булата Окуджавы (см.материал на стр. 12. - «НГ-EL»). Но среди этих узлов судьбы нет, может быть, одного из главных – калужского – учительского и журналистского, периода его жизни. Становление Окуджавы как поэта началось и укрепилось именно в «подкалужье» и в Калуге, где в общей сложности он провел шесть лет: «Шесть лет, которые я провел в Калуге, для меня были главными в моей жизни. Это было мое становление человеческое». Именно из Калуги в Москву приехал не грузин Булат Акуджава (так написано в карточке Высокиничского суда, где его приговорили за прогул к трем месяцам исправительно-трудовых работ по месту работы с вычетом 30% из зарплаты), а русский поэт Окуджава.

Этому периоду жизни поэта и посвящена книга «Булат Окуджава. Вся жизнь – в одной строке» писателя, биографа и первого народного директора музея Окуджавы в Переделкине Марата Гизатулина, неспешно писавшаяся около 20 лет. Книга чрезвычайно подробная и обстоятельная, вводящая в научный оборот множество доселе неизвестных текстов – поэтических и публицистических – будущего классика.

Казалось бы, что может быть жгуче интересного в жизни Окуджавы не как человека, а как поэта, в эти шесть лет – с августа 1950-го по октябрь 1956 года? Интересен ли Окуджава до Окуджавы? Ведь о первой своей книжке – «Лирике», вышедшей в Калуге в апреле 1956 года и подводящей поэтические итоги этой «шестилетки», сам Окуджава отозвался так: «О первой моей книжечке говорить смешно и стыдно. Это была очень слабая книга, написанная человеком, страдающим калужской провинциальной самонадеянностью. Хорошо, что в Москве я подвергся битью своими собратьями. Это меня очень отрезвило, о многом заставило задуматься». А первые знаковые песни (за исключением «Неистов и упрям») появились и того позже.

Но, как писал Гете, чтобы понять поэта, надо побывать на его родине. И хотя Калуга – не родина, но без этой тропки к сокровенным тайнам Булата Окуджавы не подобраться (в 1974 году Евгений Евтушенко, вспоминая свои юношеские впечатления от Окуджавы, заметил: «В нем ощущалась тайна. Этой тайной был его тогда еще не выявленный талант»). Да и сам поэт сделал многое, чтобы скрыть, по крайней мере умолчать о многих фактах своей личной и поэтической биографии. И книга Гизатулина часть таких секретов раскрывает.

Марат Гизатулин. Булат Окуджава: вся жизнь – в одной строке. – М.: АСТ, 2019. – 528 с. (Век великих)

17 лет поэт провел в окопах («он в теплом окопе устроиться смог на сытную должность стрелка», – иронично, даже с вызовом писал Окуджава о себе-солдате), под бомбежками, под прицельным огнем, преодолевая минные поля и заграждения – настоящие или фигуральные. Он чудом сам не попадает под следствие уже через пять дней после ареста отца (на Булата поступает донос – якобы в школе он расписывает прелести богатой жизни за границей своего дяди и сводной сестры; напомню, что в апреле 1935 года была введена уголовная ответственность для несовершеннолетних начиная с 12-летнего возраста – вплоть до смертной казни), он чудом выжил в войну, он чудом избежал гулаговских лагерей, куда в 1948 году угодили несколько его сокурсников и друзей.

И вот, по сути, желая спрятаться от «всевидящего глаза и всеслышащих ушей» (Лермонтов), Окуджава после окончания в июне филологического факультета Тбилисского университета готов по распределению отправиться куда угодно – лишь бы подальше от alma mater.

Окуджава вместе с молодой женой Галиной (поженились на втором курсе, в 1947 году) выбирает Владимир – поближе к Москве, и прямо на вокзале… попадает в КПЗ: подозрительным оказался его разговор в пристанционном буфете. Окуджава в отчаянии берет новое назначение – в Калугу, но в городе свободных учительских ставок нет, и его направляют в область, в Шамордино, где некогда находился монастырь, в котором жила сестра Льва Толстого Мария.

До книги Гизатулина я, оказывается, совершенно не понимал, какова была «повседневная жизнь молодого учителя в деревенской глуши конца 40-х – начала 50-х годов». Настолько безрадостной, бесцветной, неустроенной и тяжелой во всех отношениях жизни по другим биографиям Окуджавы как-то не вырисовывалось…

У Марата Гизатулина есть удивительное место в главке про Виктора Окуджаву, про первую встречу с ним: «…из нужного мне подъезда вышел пожилой человек и, повернувшись ко мне спиной, направился к мусорному контейнеру. В руке у него было ведро. И вдруг я остолбенел: теперь, со спины, я явственно увидел, что это не просто какой-то пожилой человек, это идет Булат Окуджава! Все было его: и походка, и сутулость, и небрежно сунутая в брючный карман свободная рука!» В каком-то смысле Калуга –  это взгляд на Окуджаву еще со спины, он еще не повернулся к нам, его еще можно спутать с кем-то другим, но этот поворот, который вот-вот произойдет, неизбежен.

После книги Марата Гизатулина наше представление об Окуджаве придется во многом пересмотреть.