0
2522
Газета Печатная версия

28.03.2019 00:01:00

В два часа ночи в созвездии Андромеды

Остатки сгоревшего дневника как стимул к поиску утраченного времени

Тэги: ссср, история, андеграунд, поэзия, искусство, дневники, москва


ссср, история, андеграунд, поэзия, искусство, дневники, москва Фрагмент дневника Михаила Файнермана. Иллюстрация из книги

Михаил Файнерман (1946– 2003) ходил по нехоженым тропкам русской культуры. Писал большие стихотворения, клоты (от английского clot – «узел») и миниатюры в духе дзен-буддизма. Мог улететь в звездное небо («в два часа ночи в созвездии Андромеды») и создать пейзаж, исходя из геометрии своего «я». Он придумал машинописный альманах «Список действующих лиц» (1982), куда вошли, в частности, Иван Ахметьев и Михаил Новиков.

Несмотря на заикание, он был прекрасным собеседником: умел слушать и слышать, находить неожиданные повороты мысли и чувства.

С ним дружили многие деятели культурного подполья. Из поэтов можно назвать Эдмунда Иодковского, Сергея Гандлевского, Льва Рубинштейна, Виктора Кротова, Михаила Сухотина, Всеволода Некрасова. Последний, к слову, говорил, что у Файнермана слышна живая речь сквозь качество переводности. Из художников назовем Илью Кабакова, Сергея Шаблавина, Андрея Демыкина. В его однокомнатной квартире на Преображенке проходили литературные посиделки и научные встречи: поэт довольно тесно общался с группой биологов, которые периодически устраивали неформальные семинары.

Архив Файнермана мог бы стать ценным подспорьем для ученых, занимающихся культурой 1960–1980 годов. Но, увы, он сгорел в пожаре, случившемся в его квартире. Осталось только несколько обгорелых тетрадей с дневниками весны 1973 года. Именно они и легли в основу книги.

Публикатор Наум Вайман, известный, к слову, мандельштамовед, перепечатал их и снабдил обширными комментариями.

Вайман и сам дружил с Файнерманом, о чем пишет в предисловии. Дневник стал для него своеобразным стимулом к поиску утраченного времени. И не только для него.

Часто наша жизнь оказывается метафорой. И лучше для нас, если она будет прожитой метафорой. То есть тем текстом, который извлекает из тьмы прожитого то, что было на самом деле. Некую онтологию, а не то, что нам кажется, и вместе с ней – ключ к открытию внутри себя новых пространств.

Постоянно прерывающаяся нить жизни должна все время завязываться в каких-то новых точках роста. Дневниковые записи Файнермана свидетельствуют об этом. И они дают читателю возможность вспомнить в нашей жизни нечто подобное: войти внутрь туннеля и переместиться туда, где прошлое было будущим. И все было впереди.

11-14-12_t.jpg
Михаил Файнерман.
Весна. Стихи. Печали.
Дневник Миши
Файнермана. –
М.: АГРАФ, 2019.
 – 226 с.
Точки, если следовать дневнику, не связаны непременно с какими-то судьбоносными событиями и могут на первый взгляд касаться вещей совершенно случайных, вроде встречи в вагоне метро мамы. Они обусловлены культурой (пение «Битлз» вместе с другом). Или возрастом, временем года. Вот только один немного смешной пример: «Да, я что-то говорил, она беспомощно молчала. Ей тоже на Фортунатовскую. Я заметил, что переоценил ее внешне. Ну ладно, все что-то нес, увидеться еще раз она не пожелала, а сейчас спешила. Мне, кстати, пришла ужасная мысль, что не второй ли раз я к ней подхожу – тот же дом. Но тот случай был уже прилично давно – не меньше года, могла забыть».

Подспудная проблема дневника Файнермана – это тема расширения, развертки души, с которой сочетается вопрос социальной закупорки. Поэт не был диссидентом и находился, как и большинство неофициальных авторов, в мягкой оппозиции к режиму. Он искал людей, открытых миру; размышлял о человеке, способном практиковать наибольшее число всевозможных отношений. И в этих своих поисках и размышлениях оказывался в совершенно далеком от текучей реальности месте.

В то же время в дневниках советской реальности хватает. Тут и топонимика («Свердлова» – пойди догадайся без примечания, что речь о станции метро, которая теперь «Театральная»). И приметы быта, будь то длинная очередь в магазине или коротковолновые ламповые приемники «Школьник», «Свет» и «Казахстан».

Но эта реальность такова, что не позволяет себя одеть в красивые одежды, предаться ностальгии. Она имеет свой цвет: серый. И немного золота – на груди «золотоносцев» на Красной площади. Но Файнерман был от них далек. Как Эзра Паунд от Константина Ваншенкина. 


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
1673
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
589
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
810
Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Виктор Леонидов

Фигура Константина Батюшкова оказалась в тени. И не только для специалистов, но и для миллионов читателей

0
542

Другие новости