Мартышка и Белый Орел

Гений и словесный рыболов Иван Крылов… Карл Брюллов. Портрет И.А. Крылова. Не окончен. 1839. ГТГ

Но Крылова любят не только как автора забавно-назидательных произведений для младшего школьного возраста – он и взрослым интересен. Что доказал автор «НГ-EL», филолог, поэт, переводчик восточной классики Виктор Коллегорский, посвятивший Ивану Андреевичу (точнее, его портрету работы Карла Брюллова) стихотворение «Крылов»:

Крылову – семьдесят,

            и он, как в басне, сед,

Невесел взгляд его,

            и сам поэт немолод,

Но прядей двух иль трех

            так жгуч и черен цвет,

Что вдохновения

            пронизывает холод

Вслед гению и нас,

            и мы сквозь бездну лет

Провидим на реке словесной

            рыболова –

Чей облик воссоздал

            брюлловский нам портрет –

В предвосхищении

            чудесного улова.

…Чьи персонажи совсем как живые. Фото Александра Анашкина

При этом его «нетворческая» трудовая биография была скучна, как резюме менеджера. Сын петербургского полицеймейстера, получивший домашнее образование, Андрей Андреевич всю жизнь проработал в различных департаментах и канцеляриях, в итоге сделав очень хорошую, да что там – блестящую! – чиновничью карьеру. Начинал копиистом в Комитете «для поверхностного обозрения всеподданнейших прошений, приносимых на решения Департаментов Правительственного Сената». Потом был письмоводителем в сенатской типографии, помощником столоначальника в Инспекторском Департаменте Военного министерства; трудился в канцелярии Военно-счетной экспедиции и в канцелярии начальника Морского штаба (дослужившись до директора); служил правителем дел секретного Комитета для извлечения способов уменьшения расходов по разным ведомствам при Государственном совете и директором Канцелярии Морского министерства… В итоге стал сенатором и действительным тайным советником. О карьерных успехах Жандра свидетельствуют и его награды: ордена Святой Анны, Святого Станислава, Святого Владимира, Белого Орла, Святого Александра Невского.

Но вернемся к литературе – в частности, к Грибоедову, дружбой с которым Жандр наиболее интересен. Грибоедов познакомился с Жандром по приезде в Петербург в 1815 году, и вскоре они стали друзьями. «Я его как душу люблю и жалею», «Андрей благородный, славный и почтенный малый», – отзывался о друге Александр Сергеевич.

Благородный, славный и почтенный Андрей Жандр. Иллюстрация из книги А.С. Грибоедова «Горе от ума». М.: Изд. Л.Э. Бухгейм, 1912

Жандр рассказывал Смирнову об аресте Грибоедова по подозрению в участии в обществе декабристов: «Подробности его ареста очень любопытны и характеристичны именно как доказательство той привязанности, которую умел внушать к себе Грибоедов. Когда к Ермолову прискакал курьер с приказанием арестовать его, Ермолов, – заметьте, Ермолов, человек вовсе не мягкий, – призвал к себе Грибоедова, объявил ему полученную новость и сказал, что дает ему час времени для того, чтобы истребить все бумаги, которые могли бы его скомпрометировать, после чего придет арестовать его со всей помпой – с начальником штаба и адъютантами. Все так и сделалось, комедия была разыграна превосходно».

Об отношениях Грибоедова с Фаддеем Булгариным: «У Булгарина <…> была к Грибоедову привязанность собаки к хозяину. Вы это сейчас увидите. Грибоедов пишет ему из штаба: «Любезная Пчела. Я в тюрьме. Принеси мне таких-то и таких-то книг». Кто не знает, что Булгарин трус страшный, однако ведь не осмелился ослушаться приказа Грибоедова, пришел в штаб, принес книги, дрожит со страху <...> просит, молит и добился-таки того, что передал книги».

О проводах Александра Сергеевича после его последнего назначения на службу в Персию: «Грустно провожали мы Грибоедова <…> До Царского Села провожали его только двое: Александр Всеволодович Всеволожский и я. <...> Мы проехали до Царского Села, и ни один из нас не сказал ни слова. В Царском Селе Грибоедов велел, так как дело было уже к вечеру, подать бутылку бургонского, которое он очень любил, бутылку шампанского и закусить. Никто ни до чего не дотронулся. Наконец простились. Грибоедов сел в коляску, мы видели, как она завернула за угол улицы, возвратились с Всеволожским в Петербург и во всю дорогу не сказали друг с другом ни одного слова – решительно ни одного».

Кстати, Жандр хорошо знал и Ивана Андреевича Крылова. Среди друзей и знакомых Андрея Андреевича были и Жуковский, и Пушкин, и Кюхельбекер, и Рылеев, и князь Александр Одоевский. Последнего Жандр укрывал после восстания 14 декабря 1825 года, впоследствии сказав Николаю I, что император на его месте поступил бы точно так же. Смелость и прямота Жандра так понравились государю, что остались без последствий. Более того, в 1852-м Андрей Андреевич был пожалован золотой табакеркой с портретом Николая I «при милостивом рескрипте» – с личным письмом императора. Понятно, не за укрывательство Одоевского, а за служебные успехи, но тем не менее. Сейчас подобное представить сложно. Почти немыслимо.