Убежище от угроз извне

Сейчас у журнала одна прописка – харьковская. Сергей Васильковский. Дергачи. Харьковщина. Харьковский художественный музей, Украина

Недавно на литературном поле Росии – Украины появились новый фестиваль и журнал «Контекст». С организаторами и редакторами Екатериной ДЕРИШЕВОЙ и Владимиром КОРКУНОВЫМ побеседовала Елена СЕМЕНОВА.

– Екатерина, Владимир, расскажите, как были задуманы фестиваль и журнал «Контекст»?

– Екатерина Деришева: У меня был опыт организации литературных фестивалей, в частности харьковского «Аваllгарда». Но не устраивала его эстетическая разнородность (в нем участвовали и традиционалисты, и верлибристы). Я же захотела обратиться к актуальным литературным практикам. У нового фестиваля должно быть новое название. Так родился «Контекст». А задачу поставили такую: знакомить украинского читателя с самыми важными, на наш взгляд, украинскими (в том числе украиноязычными) и российскими авторами. Ну а российского –  соответственно наоборот.

Владимир Коркунов: Создать журнал я захотел еще в 2016 году. Мне казалось недостаточным число площадок актуального толка, особенно на фоне посконной графомании, культивируемой иными «толстяками» и сайтами для саморепрезентаций. Первый номер начал собирать зимой, а когда рассказал Кате, оказалось, она занимается тем же. Мы решили не «конкурировать», а объединиться.

– Какова концепция журнала? Чем он отличается от других?

– Е.Д.: В Украине практически не выпускают книги авторов, близких нам эстетически. А ввезти их сложно – по закону не более 10 напечатанных в РФ книг. Журнал отчасти решает эту проблему. Русскоязычных изданий, ориентированных на актуальную литературу, в Украине тоже недостает. Журнал «©П» выходит крайне редко, «Листок» чаще публикует украинских авторов. «Крещатик» умеренно консервативен. Мы же хотели выделить контекст – показать тех, кто, на наш взгляд, интересен, и заняли нишу между двух литератур. В первом номере «Контекста» мы опубликовали Анну Грувер, Дмитрия Дедюлина, Антона Полунина, Ию Киву, Олега Коцарева… Украиноязычные тексты стараемся переводить – некоторые попадают в наш раздел переводов (Сергей Жадан, Олесь Барлиг), другие предлагаем эстетически родственным изданиям (Дарина Гладун, Лесик Панасюк). Есть авторы и старшего поколения – Илья Риссенберг или Татьяна Ретивова, правнучка писателя-эмигранта Евгения Чирикова

В.К.: В России украинская литература для многих до сих пор считается чем-то вторичным. Есть отдельные имена: Жадан, Херсонский, Андрухович, а в остальном… Некоторый снобизм вроде «не читал, но презираю». А между тем молодая украиноязычная поэзия – сложившееся явление. И наша задача показать ее (в журнале и книжной серии, в оригиналах и переводах) российскому читателю. Мы хотели выпускать две версии журнала: украинскую и российскую. Публиковать в Харькове оригинальные тексты на обоих языках, а потом переводить украиноязычные подборки для московского выпуска. Но часть важных для нас авторов от участия в русско-украинском проекте отказались. Тогда мы решили оставить у журнала одну прописку – харьковскую.

– Говорят, сложнее всего собрать критический раздел журнала. Вы тоже с этим столкнулись?

– Е.Д.: Конечно. Наша задача – объединить вокруг проекта не только поэтов и прозаиков, но и критиков, пишущих и о русскоязычных, и об украиноязычных изданиях. В том числе о важных книгах, о которых с другой стороны границы узнать непросто. В первом номере это, например, «Обращение» Ильи Риссенберга или «Частный комментарий к истории» Василя Махно в переводе Станислава Бельского.

В.К.: Для украинского читателя дайджест значительных изданных в России книг последнего времени составила/написала Ольга Балла. Ее подборка – тот каркас, на котором держится критический раздел. Спасибо всем, кто написал для нас о хороших книгах – Марии Малиновской, Дарине Гладун, Нине Александровой, Анне Грувер и др.

– А кто из россиян попал в концепт «Контекста»?

– В.К.: Те, которых мы хотели бы прочесть сами. Например, Анна Голубкова, Сергей Сдобнов, Люба Макаревская, Настя Денисова, Станислава Могилёва, Андрей Тавров (в его подборке наиболее интересны гексаграммы), Дарья Суховей, Алла Горбунова, Данила Давыдов… Есть и молодые авторы – София Камилл, у которой, на наш взгляд, хорошее будущее. Открою тайну. Когда мы готовили номер, то, опасаясь отказов, пригласили в проект около 70 авторов. К нашему ужасу, согласились практически все, и теперь наш почтовый ящик – этакий журнал журналов, материал на ближайшие года три. А после анонса проекта нам чуть ли не ежедневно шлют новые подборки.

Е.Д.: Это и самодеятельные (тут без шансов), и перспективные, и состоявшиеся авторы. И как нам быть? Терять? Ставить в очередь лет на пять вперед? Поэтому со второго номера у нас появится рубрика с рабочим названием «Самотек». Будем публиковать самые яркие тексты по одному-два. А если понравится больше – выложим на сайте. И приглашать в рубрику будем. Разумеется, не по 70 человек.

– Вы курируете также книжную серию kntxt, где вышли книги Галины Рымбу, Лесика Панасюка (в переводах), нейролирики и Дениса Ларионова. Как сложился такой подбор авторов?

– Е.Д.: Если журнал репрезентирует широкий круг интересных нам авторов, то, выпуская книги, мы наводим фокус на некоторых из них, которых, как мы полагаем, должны прочесть в Украине. Это, в частности, книги Рымбу и Ларионова, оба, на наш взгляд, значительны для русскоязычной поэзии. В следующем году выйдет переводной сборник Артема Верле, наша первая полностью украиноязычная книга. Это что касается российских поэтов.

В.К.: С украинскими авторами ситуация обратная. Тот же Лесик Панасюк – известный в Украине, но непрочитанный в России. Мастерски играющий на аллегориях и сопоставлениях. Объемный такой «мистический» реализм. В 2019-м планируем издать сборники Яниса Синайко и Сергея Жадана (его сейчас переводят Станислав Бельский и Ия Кива).

– Почему вы решили издать сборник нейролирики? И кстати, расскажите поподробнее о подобного рода поэзии?

– В.К.: Хотя бы потому, что такого (во всяком случае в русскоязычном пространстве) в формате книги, кажется, раньше не было. Это тексты, написанные компьютером, именно написанные, а не скомбинированные из разных слов. Мы провели опрос, пытаясь разобраться, что такое нейролирика: начало конца поэзии или ее новый этап. И получили 10 (Лев Оборин, Александр Марков, Инна Булкина, Юрий Цаплин, Геннадий Каневский и др.) подчас сильно отличающихся мнений.

Е.Д.: Нейропоэзия действительно явление спорное. Поэт и критик Фаина Гримберг справедливо написала в комментарии к анонсу сборника – машина не может воспроизводить искренних чувств. Это так, но я склонна относиться к нейросетям как к хорошему и полезному инструменту. Что же касается чувств, то достаточно вспомнить «iPhuck 10» Пелевина или фильмы в жанре киберпанка: машина может выдавать лишь чужие впечатления и эмоции; но можем ли мы в каждом отдельном случае быть уверены, что с человеком не происходит то же самое? О нейропоэзии с технической точки зрения нам рассказал Борис Орехов, он же и провел эксперимент. Прочитать об этом можно и на портале «Лиterraтура», и в «Контексте», и в самом сборнике.

– Екатерина, как сегодня идет литпроцесс в Украине? Могли бы выделить заметных авторов, события?

– Е.Д.: Литпроцесс в Украине дискретен. Часть авторов объединяется вокруг «старых» журналов и писательских организаций, другие – вокруг локальных и международных фестивалей. Надеемся, что «Контекст» тоже начал формировать свой круг. Среди основных площадок назову Meridian Czernowitz, «Ї», Kyiv poetry week, «Киевские лавры» и др. Проходят книжные выставки и форумы – Форум издателей во Львове, «Книжковий Арсенал» в Киеве (в этом году там были представлены и наши книги – на стенде издательства «Каяла», которое нам помогает), «Книжкова Толока» в Запорожье и Мариуполе, Book space в Днепре… Среди известных авторов выделю Александра Ирванца, Оксану Забужко, Катерину Калитко, Владимира Рафеенко…

– Владимир, вы переводите молодых украинских авторов. Как возник интерес к украинской поэзии?

– В.К.: Мне хотелось понять, что и как пишут молодые украиноязычные авторы. Ну вот включаешь телевизор или берешь газету – в целом понятно,  о чем речь. А чтобы разобраться в нюансах чужой (пусть и близкородственной) художественной речи, поверхностных знаний недостаточно. И я начал переводить со словарем. Чтобы самому прочитать. Оказалось, это нужно не только мне. Прошлой осенью я увидел Катины переводы Лесика Панасюка и сам захотел его перевести. К тому же в Киеве у меня родственники,  это тоже повлияло.

– Расскажите подробнее о фестивале, о его заметных участниках.

– Е.Д.: Сначала расскажу о целях фестиваля. Во-первых, мне хотелось сделать срез актуальной литературы; во-вторых, отделить массовую культуру от элитарной; в-третьих, сократить дистанцию между потенциальным читателем актуальной литературы и автором. В Харькове, как и везде, нет явной градации «начинающие–средние–качественные». Практически любой, кто написал энное количество строк, называет себя поэтом. Ну а большинство хороших авторов «сидят по домам». Моей целью было вывести их из «подполья». Насколько это удалось, покажет время.

В.К.: К нам приехали ценимые нами (в частности) и знаковые (вообще) поэты и прозаики со всей Украины, из Германии и России. Выделять кого-то – бить по самолюбию остальных. Скажу лишь, что дискуссия Галины Рымбу и Ильи Риссенберга после Галиной лекции о поэзии как форме убежища от угроз извне вывела диалог на фестивале на новый уровень. Неким связующим звеном между странами стал Александр Мильштейн – харьковчанин, живущий в Германии. Он представил книгу, в которой герой многократно пересекает российско-украинскую границу. Да, и, чтобы не было пересудов, добавлю: фестиваль организовала Катя, я лишь помогал ей советами, вел мероприятия и тяжести переносил.