Невозможно выразить словами

Тамара Вересова, Михаил Талалай. Человек Ренессанса. Художник Николай Лохов и его окружение. – М.: Старая Басманная, 2017. – 318 с.

Стараниями многих исследователей и, конечно, тех, кого хоть раз в жизни обожгли строки Марины Цветаевой, имя ее отца, Ивана Владимировича Цветаева, не нуждается в особых пояснениях. Кряжистый владимирский мужик, создавший один из лучших музеев на планете и открывший миллионам шедевры мирового искусства.

Это же надо было только представить.  Сын нищего владимирского батюшки, он сумел со всей Европы собрать копии и слепки артефактов, памятников мировой цивилизации и организовать великий музей, который когда-то носил имя Александра III, а сейчас называется Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

 Однако почти никто не знает, что во Флоренции в 1948 году окончил свою жизнь человек, также одержимый идеей создания для России копий великих произведений. Правда, работал он исключительно над воспроизведениями шедевров итальянской живописи. Но сложилось так, что на родине оказалась лишь самая малая часть его работ. И хранятся они ныне в Музее при Московской государственной художественно-промышленной академии имени С.Г. Строганова.

Причем речь идет не просто о копиях. «…Нельзя было отрицать, что это были совершенно исключительные копии… В отличие от заурядного копииста, старающегося какими угодно средствами достигнуть сходства с оригиналом, Лохов стремился раскрыть самый процесс создания картины и в точности повторить его…» – так писал  историк искусства и эссеист, автор «Образов Италии» Павел Муратов.

Художник Николай Лохов был одержим работой. Иллюстрация из книги

Слово «копиист» вообще не вызывает особого восторга в среде художников и любителей прекрасного. Но работы Николая Николаевича Лохова (1872–1948) получали восторженные оценки у самых изощренных ценителей и знатоков.

«Насколько нам известно, в Европе до сих пор не случалось найти примеры такого скрупулезного, точного воспроизведения до мелочей одним человеком гениальных творений других художников. Перед нами было восстановлено все, вплоть до мельчайших пятнышек грязи, которые пристали к картине за минувшие столетия. Невозможно было выразить словами наше изумление и восхищение». Это слова Мэри Беренсон, супруги и соратницы американского искусствоведа Бернарда Беренсона.

Стараниями Беренсона работы Лохова находятся в ряде крупных американских центров. К примеру, в Питтсбургском университете, в Искусствоведческой библиотеке Нью-Йорка, в художественном музее Фогг при Гарвардском университете. 

Но есть ли они на родине?

Доподлинно известно, что Николай Николаевич, выехавший перед Первой мировой в Европу, чтобы по поручению Ивана Владимировича Цветаева сделать ряд копий для готовившегося музея, привозил свои работы в Москву, снова вернулся в Италию и после начала мировой бойни уже никогда не увидел России.

Оказывается, есть в России произведения мастера. И теперь мы это точно знаем. В музее при Московской государственной художественно-промышленной академии им. С.Г. Строганова хранится девять его работ. 

В том числе изумительное воспроизведение «Благовещания» Фра Анжелико и «Священной аллегории» Джованни Беллини.

Почему и как они попали в академию, как вообще сложилась жизнь Лохова – этого фантастического человека, почему так и не оказались его картины в нынешнем Музее изобразительных искусств на Волхонке – обо всем этом сегодня можно узнать из рецензируемой книги Тамары Вересовой и Михаила Талалая.

Авторы просмотрели архивы в Пскове, Санкт-Петербурге,  много материалов привлечено из собрания Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. Особенно это касается взаимоотношений Лохова с замечательным художником и реставратором, тоже эмигрантом Евгением Климовым.

Мы узнаем, как Николай Лохов, сын богатых псковских купцов, был исключен из Санкт-Петербургского университета за революционную деятельность, как в Пскове, с точки зрения «экономистов», спорил с Лениным, как бежал из-под надзора за границу. 

Многое в его жизни не ясно до сих пор. Известно, что по амнистии 1905 года Николай Николаевич вернулся на родину. Именно в этот период состоялась судьбоносная для него встреча с Иваном Владимировичем Цветаевым. 

Лохов к тому времени уже полностью забыл про политику, а его мастерство копииста было широко известно. Цветаев заказал для будущего музея 70 воспроизведений шедевров Ренессанса.

Художник, живя в Италии, был просто одержим работой, но сначала умер Иван Владимирович, а затем началась Первая мировая.

Николай Николаевич очень хотел, чтобы его работы когда-нибудь оказались на родине. За границей был более чем востребован, но никогда не жил в богатстве. У него были сын и дочь, которых он очень любил, но главный смысл его жизни всегда составляла работа. 

Порадуемся же за тех, кто впервые прикоснется к судьбе этого удивительного человека.