Дмитрий Казаков
Что будет, если заставить человека разговаривать на языке, основанном на нечеловеческой физиологии. Кадр из фильма «Прибытие». 2016
Когда сознание вернулось, Ник решил, что ему привиделся страшный сон.
Голова болела жутко, что-то давило на переносицу, но в остальном он чувствовал себя нормально.
– Открой глаза! – приказал кто-то в самое ухо, и он повиновался, на миг задумавшись, в чем странность звуков, что достигли его ушей.
Над ним висело нечто бесформенное, черное, рядом шевелилась рука в перчатке, державшая предмет вроде шприца, острие которого испускало яркое золотистое свечение.
Ник вздрогнул, а потом сообразил – это же Чужак в «скафандре»!
– Ты понимаешь меня? – поинтересовался тот, и в этой простой фразе оказалось на удивление много разных оттенков и обертонов, касавшихся и того, кто говорит, и того, к кому обращена фраза, и самого процесса, обозначенного переходным глаголом, только обозначенного не совсем привычным образом.
«Я понимаю его? – в полном смятении подумал Ник. – Это невозможно!»
Тут нечто произошло с его головой, в ней словно что-то заклинило, так что он застыл с полуоткрытым ртом, будучи не в силах вымолвить ни звука. Конвульсивно дернулась правая нога, левая рука, судорога пробежала по спине, и в груди закипел страх.
Неужели с ним произойдет то же самое, что с той девушкой?
Но отпустило тут же, так что не успел даже как следует испугаться.
– Ты понимаешь меня? – повторил Чужак.
– Да, – ответ устрашил Ника почти до нового приступа безумия, поскольку это была не та частица, которую он использовал с детства, и не те, какие он знал как спец по романским языкам!
Язык, губы и зубы сами, без участия сознания, выдали серию необычных фонем!
– Отлично! Тогда поднимайся! – распорядился Чужак.
Ник опустил ноги на пол, качнулся, но сохранил равновесие, только вцепившись в койку. Показалось, что его вставили в чужое, незнакомое тело с ногами-ходулями, смещенным центром тяжести.
Но нет, все на месте, и шрам на бедре, полученный в третьем классе...
Только ощущается по-новому, не так, как ранее!
– Надевай одежду и иди за мной, – сказал Чужак.
Натягивая шмотки, Ник оглядывался – та койка, на которой лежал пожилой мужчина, опустела, зато занятыми оказались две другие, одна толстяком, другая – крепким длинным парнем, и нелюди суетились вокруг обоих, колдовали над металлическими колпаками.
Думалось с трудом, будто каждая мысль была привязана к тяжеленному камню.
Легче стало, когда сдвинулся с места, вслед за провожатым перешел в соседнее помещение, где за столом угнездился офицер, не тот, что встречал добровольцев, а другой.
– Этот в порядке, – сказал Чужак в скафандре.
– Сейчас мы это точно определим, – буркнул офицер с негромким, таким человеческим смешком, и лицо Ника от этого звука скрутило дичайшим образом. – Так, а ну встань напротив экрана.
На стене висела пластина из белесого металла размером где-то метр на метр. Сверху и снизу шли два ряда изогнутых выростов, нечто вроде регуляторов или кнопок.
Едва Ник расположился перед этой штукой, та осветилась, по ней побежали слова, написанные не латиницей, не кириллицей, не арабской вязью и даже не иероглифами. Причудливые вязаные символы, все разной вышины, напомнили буквицы из средневековой рукописи.
Но тем не менее он их понимал, улавливал даже оттенки смысла, несмотря на то, что многие термины не имели аналога ни в его родном языке, ни в каком-то еще из известных Нику!
Офицер за столом, похоже, как-то считывал информацию о том, что творится с человеком у экрана.
– Отлично! – воскликнул он с удовлетворением в голосе. – Лучший результат! Теперь ты один из наших слуг...
– Но как это возможно? – спросил Ник.
– Мы вживили тебе в голову некую вещь, что позволит тебе общаться с нами. Механические переводчики не всюду возьмешь с тобой, а кроме того, они не очень-то эффективны.
Морфемы в этих фразах причудливо разрывались и одновременно сливались между собой, образуя нечто вроде слов в предложение длиной.
– Вживили?
– Да, – подтвердил офицер, и экран на стене превратился в настоящее зеркало.
Отразившийся в нем Ник выглядел как обычно, разве что волосы растрепаны... Только вот... только...
Над переносицей, там, где он ощущал давление, красовался третий глаз, такой же, как у Чужаков, черный, слабо мерцающий драгоценный камень, только размером поменьше.
Голова закружилась, он моргнул, надеясь, что жуткое видение исчезнет.
– Завтра около десяти утра, – озвучено это было совсем в иных терминах, но Ник с легкостью, не прилагая усилий, соотнес одну систему понятийных координат с другой, словно знал язык трехглазых нелюдей как родной, – явишься в то здание, что с башней и с часовым механизмом в ней, ну в то, что на другом берегу реки.
Имелась в виду ратуша на Старогородской площади.
– Нападение на тебя теперь приравнивается к нападению на любого из нас, – продолжал офицер. – А сейчас получишь в соседнем отсеке паек и можешь идти. Привыкай к своим новым возможностям.
Ник не нашелся что сказать, только кивнул.
Материалы дела 72/4,
том 3, папка 1, файл 16.
Аудиозапись беседы
следователя В. Шварца
с экспертом И. Минковым
Следователь:
– Добрый день, профессор. Садитесь, располагайтесь поудобнее... Чай? Кофе?
Эксперт, возбужденно, захлебываясь словами:
– Нет, спасибо! Это удивительно, просто невообразимо великолепно, неподражаемо! Какое счастье, что я познакомился с этим трудом одним из первых! Колоссальная честь!
Следователь, иронично:
– Надеюсь, вы имеете в виду ту рукопись, которую мы вам предоставили?
Эксперт:
– Естественно! Это прорыв в области лингвистики, невероятное достижение! Чудовищно жаль, что по нашей специальности не вручают Нобелевскую премию...
Следователь:
– Ха-ха, профессор, я, конечно, понимаю ваши восторги, но...
Эксперт:
– Да нет, вы не понимаете! Это первое описание нечеловеческого языка! Единственное описание, о других я ничего не слышал... Что насчет Африки и Юго-Восточной Азии, там понятно, там нет специалистов, что в состоянии выполнить такую работу – проанализировать язык Чужаков и изложить свои выводы! Удивительно, почему никого не нашлось в США и Канаде, хотя вокруг Великих озер до сих пор идут бои и, может быть, мы просто не в курсе... Кстати, а кто автор работы? Хотелось бы знать!
Следователь:
– Боюсь, этого я не могу пока вам сообщить. Давайте отложим эмоции в сторону. Вернемся к рукописи.
Эксперт:
– Хорошо... так...
Слышно шуршание бумаги, скрежет передвигаемого по полу стула.
Эксперт:
– Так, первым делом автор показывает, что феномен, именуемый «наречием Чужаков», и в самом деле является языком, а не примитивной символической звуковой системой... Я понятно выражаюсь?
Следователь, чуть раздраженно:
– Если вы считаете, что в голове у меня одна извилина, и та от фуражки...
Эксперт, торопливо:
– Нет, я вовсе не это имел в виду. Автор доказал, описываемая система исполняет функции, которые способен осуществлять язык... отражает мир, позволяет его познавать и хранить знание, формирует мысль, является средством коммуникации, социализации и групповой идентификации...
Следователь:
– Это все адски полезно, но мне более интересны практические моменты, если они там есть. Мы вас из Москвы выписали не для того, чтобы воду в ступе толочь!
Эксперт, обиженно:
– Ну да, да... Перейдем к морфологии и синтаксису, к грамматике, проще говоря. Язык, на котором говорят Чужаки, последовательно инкорпорирующий...
Следователь, почти рыча:
– Опять?
Эксперт:
– Но что я могу сделать, если вы на меня постоянно кричите, не даете объяснить?! Такой язык использует не слова и предложения, а нечто среднее, когда все остальные члены предложения встраиваются внутрь основного глагола... Например, вместо «мы ловим рыбу» носитель такого языка скажет «лови-мы-рыбу-м»... что вышло?
Следователь:
– Черт его знает что!
Эксперт:
– Вот именно этими «черт знает что» они и говорят, как и некоторые люди, кстати...
Следователь:
– Почему я ничего подобного никогда не слышал?
Эксперт:
– А потому, что все языки, с которыми вы могли сталкиваться в нашей старушке Европе, на самом деле очень слабо отличаются друг от друга, они принадлежат к так называемому SAE – среднеевропейскому стандарту языков... Инкорпорирующие же языки обитают либо на дальнем севере и востоке России, либо среди индейских племен Америки...
Следователь:
– Ладно, про это понял. Что там дальше?
Эксперт:
– Язык у них максимально грамматичный, масса параметров разного рода встроена в синтаксические правила... Вижу, что вы не понимаете, но я попробую разъяснить... Любой язык заставляет говорящего выражать некие оттенки смысла, даже если он этого не хочет. Например, на индоевропейских языках нельзя произнести существительное, не определив, в каком числе оно стоит... Если слон, то ясно, что он один, если слоны, то много... А вот в тайском можно! Там множественность приходится определять, добавляя новое слово, то есть лексему... лексически.
Следователь, недоуменно:
– Что-то вроде «один слон» или «тысяча слон»?
Эксперт:
– Примерно так. Английский вынуждает говорящего определить, сейчас я делаю что-то или вообще, постоянно, I read или I am reading, а в славянских языках такой обязательности нет. Более экзотические языки заставляют грамматически выражать то, верит ли оратор в свои слова или нет, каким образом он получил упоминаемую в высказывании информацию и так далее. Нам, европейцам, и в голову не придет, что это можно объяснить как-то, помимо особых слов. Понятно?
Следователь:
– Как бы да.
Эксперт:
– Так вот, язык Чужаков предельно грамматичен, в нем по одному слову-предложению можно судить о статусе и роде говорящего, о достоверности информации, о том, видим ли участникам ситуации объект, о котором идет речь, или нет, о модальности действия – разовое оно или постоянное, медленно развивающееся или повторяющееся, и все это дублируется, переплетается. Максимум, на человеческий взгляд, откровенный излишек информации о контексте «выгружен» в произносимую фразу...
Следователь:
– Да уж, действительно, излишек. – Слышен плеск наливаемой в стакан воды, глотки. – А что-то простое там есть?
Эксперт, насмешливо:
– Есть, а точнее нет... Прилагательных нет. Вообще.
Следователь:
– Как?
Эксперт:
– А вместо них существительные. Чужак не может сказать просто «высокий». Обязательно нужно инкорпорировать признак «высокости» в объект, о котором идет речь... Например, вместо «высокий человек» у них будет что-то вроде «челвысотовек»... Если надо сказать «высокий», инкорпорируем в местоимение, означающее «нечто»... «нечвысото».
Следователь:
– Ничего себе адская простота! Да у меня глаза на лоб лезут!
Эксперт:
– Язык по сравнению со всеми остальными, земными, как бы это сказать?.. – Слышен щелчок пальцев. – Трехмерный? Если русский или ваш назвать плоским...
Следователь, устало:
– А пояснить?
Эксперт:
– Возьмем местоимения. Для нас «я» – всегда «я», кто бы его ни произносил. Чужаки используют пять разных форм в зависимости от касты, «я» правителя звучит совсем не так, как «я» неприкасаемого или воина... Но это еще далеко не все! Местоимение склоняется в зависимости от рода, а их у нас семь...
Следователь:
– Это как?
Эксперт:
– Средний, три мужских и три женских, до вступления в возраст половой зрелости, после него, ну и в нем... Плюс местоимение бывает разным в зависимости от функции: я-абстрактное, я-покоящееся, я-действующее, я-подвергающееся-действию – разные вещи. Что у нас? Пять, семь и четыре... сто сорок форм только для одного местоимения «я»!
Следователь:
– Адски много... А ведь есть еще всякие «меня», «мной»?
Эксперт:
– Есть, куда же без них? Примерно те же самые дела и с другими частями речи. Глагол, например, бывает восходящий, когда объект низшей касты действует на объект высшей, нисходящий, если наоборот, и внутрикастовый, если агенс и пациенс равны. Некоторые глагольные употребления табуированы, например, «бить» можно только низшего или равного... Кроме того, прикладываясь к разным местоимениям-функциям, один и тот же глагол может обозначать разные вещи! Форма же его зависит от лица и числа не только подлежащего, но и сказуемого: во фразах «я вижу тебя» и «я вижу его» глагол у Чужаков будет спрягаться по-разному...
Следователь:
– Теперь не только глаза на лоб... еще и голова кругом идет.
Эксперт смеется:
– У кого хочешь пойдет, хотя есть земные языки, что нелюдскому не уступят. Например, циппевайский, где для глагола «видеть» существует более восьми тысяч форм...
Следователь:
– Боюсь, это слабое утешение.
Эксперт:
– И это я еще не упомянул о таких явлениях, как эргативность, особая техника агглютинации и сингармонизм гласных!
Следователь:
– Ха-ха, и не стоит. Ладно, я понял, это великий труд без недостатков...
Эксперт:
– Не совсем так. Вторая часть, что посвящена лексике и семантике, совсем иная... Автор отмечает массу интересных фактов, например, обширную синонимию, необычайную омонимию, когда разные по значению слова различаются только при помощи кастового артикля... Но когда он пытается делать выводы, выдвигать гипотезы...
Следователь, вкрадчиво:
– Что-то не так?
Эксперт, нерешительно:
– Возникает ощущение, что он полностью выложился, описывая грамматику. Вторая часть... Он использует необычные, не совсем понятные обороты, выдвигает теории, основанные на необычных логических посылках, аргументация выглядит слабой. Иногда у меня возникало ощущение, что он пишет вовсе не на том языке, что для него является родным! Что это либо глупый перевод типа машинного... либо вообще бред человека, одурманенного наркотиками!
Следователь:
– Занятный вывод. Я надеюсь, вы изложили все заключения в письменном виде, как мы просили? Не упустили ничего?
Эксперт:
– Конечно, все готово... только...
Следователь:
– Давайте их сюда, и рукопись не забудьте оставить. Уникальная штуковина, да? Более не собираюсь вас задерживать. Если вы понадобитесь, то мы с вами свяжемся. Огромное спасибо!
Эксперт:
– Но я не все...
Раздается скрежет отодвигаемого стула.
Следователь:
– Всего хорошего, пропуск сдать не забудьте...
Щелчок, конец записи.
Нижний Новгород
