Мы все в капкане

Игорь Гамаюнов. Шопот дождя: Повесть.

– Нева, 2017. № 2.

В февральском номере журнала «Нева» вышла повесть Игоря Гамаюнова «Шопот дождя». Нечастый гость в нашей литературе – детектив на морально-этическую тему, в котором криминальный сюжет лишь фокусирует внимание читателя на личной драме главного героя. Сюжет повести предельно прост. Следователя Алексея Житаря подставили при получении взятки. На горячую голову он пустился в бега. Друг детства помог Житарю «лечь на дно» в Питере. Но спустя время экс-следака снова предают. Его арестовывают. Этапируют в Москву. По дороге он пытается бежать… И погибает. Чем не синопсис для крепкого телесериала?

Следователь Житарь приговорил себя сам: «Просто я единственный раз в жизни попытался жить так, как живет сейчас большинство». Фраза главного героя – ключ к пониманию его личной трагедии. Честного от природы человека, верного профессии следака, заботливого отца и мужа загнал в угол черный принцип времени: деньги – всё, совесть – ничто. Коллеги Житаря давно раскатывают в дорогих иномарках, понастроили дач, живут в роскошных апартаментах, а он так и мается в скромной квартирёшке, считая рубли от зарплаты до зарплаты. Жена Алексея любит и терпит его правильность, но и она не железная. На нее тоже давит время. Южный город. Столько соблазнов. Море, горы, богатые отдыхающие… Говорят, жизнь одна и надо прожить ее на Южном берегу Крыма. Крым у семьи Житаря есть от рождения – нет денег, чтобы жить в Крыму, как в раю.

Так вот. Житарь успешно ловит бандитов, на хорошем счету у начальства, считается перспективным следаком, но… Душа его потеряла привычный уютный пазл. Кругом давно живут по другим правилам, а Житарь словно законсервировался в «морально-этическом» прошлом. Живет как учили в хорошей советской школе, как вычитал в книжках…

Житарь рефлексирует. Мучается от собственной порядочности, которая бумерангом ранит его сердце. «И зачем он, Алексей Житарь, пошел на юрфак, жил студентом впроголодь, на скудную стипендию и редкие мамашины переводы? Зачем? – размышляет вместе с автором повести ее главный герой. – Да, конечно, работа следователя засасывает, чувствуешь себя властителем чужих судеб, это поначалу кружит голову. Но потом-то, потом однообразие уголовной хроники начинает утомлять, суммы украденных денег, конверты с «откатами», мелькающими в текстах обвинительных заключений, – при скудной своей зарплате – действуют на нервы. Он, приезжая в свое большое степное село, снисходительно разговаривал с бывшими одноклассниками, в чьих фигурах уже намечалась мужичья грузность. Он ощущал себя там существом другого мира, воителем с человеческой скверной, отмахиваясь от мысли, что это не совсем так, что он чаще всего бессилен против этой скверны, диктующей свои неписаные правила жизни. И вот он попытался жить по этим правилам… Оказалось, нет, такая жизнь не для него, в ней нужно уметь лгать, лицемерить, притворятся другим. Не получилось. Надо начать всё заново».

Следак Житарь сдался не столько давлению судьбы, так называемому «краш-синдрому» подлого времени наживы, сколько собственному представлению о подлинном счастье. И оказалось, не такой уж он «от природы», как я написал выше, честняга, не такой уж заботливый папашка и муж (раз подставил под удар собственную семью). Моральный стержень героя лопнул, не выдержав его же амбиций.

Игорь Гамаюнов – мастер и бытовой детали. (Недаром полвека проработал в журналистике. Написал сотни судебных очерков и расследований.) Следователь Житарь в бегах. Слоняется на вокзале. Видит, как полицейские обирают старушку, торгующую булочками и чаем. И для них и (что еще ужаснее) для обобранной старушки это кажется нормой. Беглый следак снимает у старушонки чуланчик, и она, унижающаяся каждый день перед мальчиками в погонах, оправдывает их… образом собственной прошлой жизни. Бабуля в молодости работала в магазине и списывала годные продукты как просроченные. Этим кормилась вся родня. Потом на это место надо было устроить родственницу заведующей молочным отделом. И бабулю из магазина попросили.

«Честно в наше время не проживешь…» – учит Житаря бабка.

А вот еще важный вывод, к которому приходит писатель Гамаюнов.

«И еще одна мысль стала точить его: по статистике, в которую он однажды погрузился, персонажами этих уголовных дел чаще всего становились отнюдь не закоренелые преступники, а малооплачиваемые сограждане. Словом – простой народ... А ведь и он, Житарь, часть именно этого – малоимущего! – народа, Алексей хорошо помнил детство, измотанную заботами мать, растившую его с сестрой без отца – нет, они не голодали, их, по выражению матери, кормил огород. И вот, став служителем власти, он ощутил себя «над этим народом». А сейчас, оказавшись подсудимым, убегающим от неизбежного наказания, он снова почувствовал себя частью той жизни, в которой большинство не обходится без нарушений закона. Нарушений неизбежных – так он теперь считал».

Сопровождающие арестованного Житаря конвоиры (совсем как те полицейские, что обирают старушку на вокзале) «химичат» даже с билетами на поезд, прикарманивая командировочные. Арестованный отказывается пить в поезде вместе с конвоирами, хотя, по логике ситуации, вполне мог бы позволить себе наконец-то расслабиться после стольких приключений. Я бы, например, на месте Житаря обязательно выпил от души – гулять так гулять. Тем более в последний раз. Но герой Гамаюнова отказывается категорически.

Вот последний диалог повести.

«– Да и не положено вам со мной пить.

– Не положено, говоришь? И не хочется? А почему, Серёга, ему с нами пить не хочется, знаешь? А потому что три года назад он нашей кровушки напился! Помнишь сержанта Веденяпина? А, ну да, не помнишь, ты еще тогда у нас не работал. Так вот его, нормального парня, этот крысенок закатал на пять лет! Будто бы за систематическое вымогательство. А Сенька Веденяпин ничего не вымогал – ему предлагали, он брал. Ну и попался. И вот этот гад вел следствие, убедил его покаяться. Сенька надеялся – признание зачтут и срок скостят, а суд дал ему на полную катушку. А теперь этот следак сам в капкане!

– Да мы все в капкане, весь народ, – возразил ему Житарь».