Железный лед

Время должно «течь». Фото Евгения Никитина

Казалось бы, что нового можно в стихах сказать о времени? «Современность поэта, – писала Цветаева, – есть его обреченность на время, на водительство им». Неудивительно, что темпоральная тема не перестает и, наверное, никогда не перестанет волновать стихотворцев. Вот и новая книга Изяслава Винтермана посвящена времени.

В языковой картине мира русской поэзии одна из главных ценностей – простор. Власть бескрайнего пространства над душой безмерна. Но для поэта время предпочтительнее пространства. Прекращая существовать в пространстве, все живое и неживое обретает жизнь во времени, поэтому время может трактоваться как иная форма протяженности.

Главный мотив сборника Винтермана – сосуществование конца и начала, ощущение времени как претерпеваемого насилия. Время для автора книги – нечто катастрофическое, конечное, теряющее свое основное свойство – текучесть, которое, как считал Платон, есть «движущееся подобие вечности». Превращаясь в «железный лед», время неизменно заканчивается смертью. Именно поэтому каждый слагатель, каждый философ стремится голосом и стихом оживить косное, застывшее, мертвое.

Для Винтермана время фальшиво, оно ложно. Переживающий отчаянье автор изображает мир как пустоту. В ней нет других людей, есть лишь частицы материи, стремительно теряющие скорость – дождевая, снежная «пыль». Скоро «время обвалится одним куском». Это означает отсутствие выбора, лабиринт без выхода. Фантасмагория, обманчивое видение, сулящее незащищенность, душевный разлад, непрочность.

Время выло, брало 

за воротник,

мяло воду в подмерзших лужах

на последнем вздохе, плывущих

в них

глаз открытых сужая ужас.

Изяслав Винтерман. Лжевремя. Стихи.  – М.: Русский Гулливер, 2016. – 86 с.

«Лжевремя» – книга об утраченных иллюзиях, гибели, одиночестве, исчезновении, в ней поэт оплакивает себя. Время абстрагировано от событий и от истории. Оно бескачественно и необратимо.

Поэт – существо особое: для него важно осознавать, что «время проходит через него», ощущать наваждение во всей его губительности и гибельности. Он барометр «ненаступления» событий, жертва неизбежной обреченности.

Время должно «течь». Каждый момент временного потока ничтожен перед вечностью, в которой пребывает Бог. Время способно помочь человеку преодолеть хаос.

Книга Винтермана оставит у читателя ощущение странной раздвоенности ее автора и вместе с тем необычайной цельности. Уверен, читатель прислушается и почувствует брожение времени – неслышное, невидимое, неуловимое, почувствует неотвратимость духовного застоя.

Но смерть это ведь тоже житие, она – не гибель! «А в жизни и в смерти есть пластика –/ должна быть!» Состояние распада и умирания – формы бытия. Нельзя остановить время, несущее смерть. Остается воспринять мысль о конце как толчок к творчеству, способ преодоления бренности.

За последней точкой следует не очищение, а молчание. Вот это-то по-настоящему страшно: молчание языка есть небытие, «астрономический ад». Что же может противостоять небытию? Только текст, заполняющий лист, мир, творимый поэтом.