Считаю себя смертником…

Издатель, писатель и критик Клод Дюран много сделал, чтобы Солженицына узнали на Западе. Иллюстрация из книги

Новые, уже четвертые «Солженицынские тетради» посвящены, естественно, творчеству писателя и его наследию. И все-таки выпуск не совсем обычен. Почти половина книги отдана людям, которых знал и любил Александр Исаевич и которые служили ему верой и правдой.

Прежде всего это Елена Цезаревна Чуковская. Люша, как ее называли друзья. Маленькая, тоненькая, она бесстрашно носила экземпляры «Архипелага ГУЛАГ» чуть ли не в авоськах, передавала Солженицыну, затравленному и обложенному со всех сторон, письма и была одной из главных помощниц в борьбе с огромной империей лжи. С наступлением новых времен продолжала служить русской культуре, тщательно, том за томом, издавая наследие великого деда, блистательного Корнея Ивановича Чуковского и своей матери, несгибаемой Лидии Корнеевны Чуковской. Именно Елена Цезаревна подготовила в предыдущих «Солженицынских тетрадях» переписку Лидии Чуковской с Солженицыным, ставшую одним из главных культурных событий последних лет.

Когда с Еленой Цезаревной шло прощание в Доме русского зарубежья на Таганке, к микрофону подходили литературоведы, поэты, музыканты. Порой сбивчиво, не осознавая до конца эту потерю, говорили о том, что она значила в нашей жизни и чего мы лишились. Все было стенографировано, и запись выступлений полностью представлена в последних «Солженицынских тетрадях».

Составители этого издания, работавшие под руководством Андрея Немзера, включили также и стенограммы выступлений на вечере в день сороковин Елены Цезаревны.

Солженицынские тетради: Материалы и исследования: Вып. 4. – М. Русский путь, 2015. – 296 с.

Другой человек, перед памятью которого склоняют голову составители, менее известен в России. Но зато все, кто более или менее знаком с судьбой Солженицына, равно как и с историей книгоиздательского дела в Европе, с благодарностью произносят это имя. Клод Дюран.

Издатель, писатель, критик, человек, который так много сделал для того, чтобы Александра Исаевича узнали на Западе. Именно он курировал первый французский перевод «Архипелага» и стал литературным агентом писателя.

Вообще роль Дюрана в культурной жизни Европы была огромной. Возглавляя издательство Fayard, он всегда публиковал книги, становившиеся огромным общественным событием. «Солженицынские тетради» публикуют его очерки об Александре Исаевиче. Написанные ярко, мощно и с огромным восхищением перед человеком, которого как только ни проклинали многие западные интеллектуалы. Но Дюран понимал и видел дальше них.

«Оставляя в стороне душевную теплоту, которую между нами соткало время и долгая переписка, скажу, что моя работа была работой опытного лоцмана, который старается провести флагман между неведомыми подводными камнями. Для человека, чуждого западным нравам, таковых много: это и юридический формализм одних при цинизме других, и любопытство, самодовольство средств массовой информации», – писал он.

Такие люди всегда бывают мостами между различными странами и культурами.

В четвертом выпуске «Тетрадей» также можно прочесть и об одном из ближайших друзей Солженицына – Эмиле Александровиче Мазине, учителе математики в Ростове, знавшем Александра Исаевича еще с университета. До самой своей кончины, немного не дотянув до столетнего юбилея, Мазин преподавал в школе. Сотни людей с благодарностью вспоминают его душевную щедрость.

И конечно, «Солженицынские тетради» не могли не вернуть нам новые строки писателя.

 Для всех, кого обжигает невероятная жизнь автора «Архипелага ГУЛАГ», станет настоящим подарком публикация писем Александра Исаевича Марии Васильевне Скороглядовой-Крамер.

Елена Цезаревна Чуковская – одна из главных помощниц Александра Исаевича. Иллюстрация из книги

Солженицын находился в ссылке, в забытом богом казахском местечке Кок-Терек. 1953 год. За спиной – 12 лет войны и лагеря. Поселение, казалось бы, навсегда. Рак, смерть буквально смотрит в глаза. И тут, как луч света, в письмах из сверкающего другого мира, который он и не надеется увидеть, возникает женщина, дружившая с его матерью. Он торопится рассказать обо всем, пишет лихорадочно, импульсивно, и в то же время сохраняя предельную четкость и ясность каждого слова. То, что потом стало одним из главных магнитов его произведений:

«А в общем, на душе стало «пусто и ясно» (цитата из Ахматовой. – В.Л.). Считаю себя теперь смертником и вытравляю всякую жалость к несостоявшейся жизни. Она была мне слишком много раз подарена, чтоб я смел жаловаться. Все страшно лишь постольку, поскольку оно еще не решено (будет ли), еще только грозит. На войне во время обстрела сидеть в укрытии и ждать, не прикажут ли выходить, – страшно, бежать с заданием под разрывами по полю – уже не страшно, а истекающий кровью раненый вспоминает о мире с благодарным безразличием и тотчас – с равнодушием...»

Но имя Марии Скороглядовой-Крамер представлено не только в связи с письмами. Составители «Солженицынских тетрадей» предлагают читателям ее уникальные воспоминания о матери писателя – Таисии Захаровне Щербак.

И по традиции открывается книга новыми очерками из «Литературной коллекции» – записями, которые делал Александр Исаевич во время чтения. Он, как известно, просто не мог тратить ни единой минуты. В предыдущих «Тетрадях» были представлены заметки о Викторе Астафьеве, Николае Лескове, блистательный набросок о Булгакове. Здесь мы читаем его впечатления от пьес Александра Островского. Причем он абсолютно далек от коленопреклонения. Читатель погружается в жесткий, откровенный анализ. Никакого восторга не вызывает, к примеру, у Солженицына «Доходное место»: «Неудачная, грубовато сработанная пьеса в подпитку предреформенного общественного движения». Зато о пьесе «Бедность не порок» он написал так: «…аромат душевной чистоты. Тут – сердце драматурга». Исследует, как менялся от пьесы к пьесе великий певец купеческих нравов. Вот завершение очерка о «Грозе»: «Отколыхался диапазон, какого доселе мы у Островского и не видели». Любой историк русского театра без этих страниц уже не обойдется.

Можно долго листать четвертый выпуск. Здесь и переписка с  графиком Владимиром Фаворским, и письма к Наталье Мильевне Аничковой – одной из «невидимок», помогавших писателю во время его смертельной борьбы с советской машиной, и рассказ о жизни Надежды Левитской, недавно встретившей 90-летие. Библиограф высочайшего уровня, дочь умершего во время допросов блистательного генетика и друга великого Вавилова, она познала и оккупацию, и лагерь, и травлю. В трудные для Александра Исаевича дни Надежда Григорьевна опять рисковала жизнью, делая все возможное и невозможное, чтобы только не прерывалась его работа…

Открытие бездонной планеты наследия Солженицына продолжается.