Не только Бродский

Иосиф Бродский и Владимир Соловьев в журнале «Аврора». Иллюстрация из книги

В течение уже трех десятков лет я наблюдаю строительство громадного и амбициозного литературного сооружения – жизнеописания Иосифа Бродского, возводимого русско-американским писателем и критиком Владимиром Соловьевым. Теперь это строительство, кажется, приходит к своему завершению. Написаны и опубликованы десятки статей, книг, критических эссе. Сегодня эти материалы собраны вместе в одной необычной книге. Автор стал зачинателем новой традиции литературной биографии, удачным примером которой получилась его книга «Быть Сергеем Довлатовым».

Кем и чем был Бродский? Диссидентом? Американским поэтом? Русским классиком? Эпигоном? Предтечей? А в личном плане как проявлялись его чувства к семье? К его женщинам? Детям? Друзьям и коллегам? Другим поэтам? Что можно сказать о его еврействе? О его компаниях в Питере и Нью-Йорке? Почему именно Италия?

Интересно, что на все эти вопросы есть ответы, они собраны в многочисленных воспоминаниях о Бродском. Проблема в том, что эти воспоминания, как, впрочем, и распыленные в трех десятках лет произведения самого Соловьева на эту тему концентрируются на отдельных конкретных аспектах многогранной жизни российского самородка и в то же время – продукта европейской культуры. Только сравнивая их между собой, начинаешь понимать, насколько серьезна заслуга Соловьева: он «подступает» к Бродскому с самых разных сторон, анализируя его в разных контекстах, компаниях, обстоятельствах, через реакцию других литературных и нелитературных фигур. Бродский глазами хорошо знавших его людей, например, Ахматовой, Довлатова, Наймана, Бобышева… Но главное, самого Соловьева.

Соловьеву повезло встречаться с Бродским накоротке, причем временами, в довольно-таки вольной, откровенной обстановке. Это сразу выделяет его книгу из числа многих иных. Мне приходилось читать объемные мемуары, в которых Бродский выступает именно поэтом-лауреатом, вальяжным профессором – важным, недоступным, провозглашающим направо и налево непрописные истины, дарящий хорошо подготовленные экспромты, сыпящий градом высказываний, явно рассчитанных на будущую жизнь в сборниках цитат знаменитых авторов.

Владимир Соловьев. Иосиф Бродский. Апофеоз одиночества. – М.: РИПОЛ классик, 2015. – 720 с.

Принцип Соловьева – иной. Он делает отправной точкой именно образ Бродского-человека, которому, как говорится, ничто не чуждо. Только такой человек и может стать настоящим поэтом. Я с каким-то странным удовлетворением узнал у Соловьева, что автор «Элегии Джону Донну» самого Донна никогда не читал, разве что эпиграф у Хемингуэя. То есть миф о европейской окультуренности и истоке Бродского сразу не то что ставится под сомнение, но приводится в некий более сложный контекст. Поразителен очерк «Анна, Иосиф и сэр Исайя», в котором описывается первая встреча автора с Бродским в Питере. Казалось бы, Бродский в очерке – фигура проходная. Ан нет! Множество важных деталей, соседствующие фигуры дают образу Бродского новые краски, новую объемность. Не только Бродский...

Много потрясающих и красноречивых деталей найдется и в той части книги, которая ранее выходила как «Роман с эпиграфами» и «Три еврея». Там речь идет о становлении Бродского как поэта в Питере, на фоне общественного и литературного питерского пейзажа 60-х. Принцип «Не только Бродский» прекрасно работает, дает анализу жизни и творчества гения дополнительную глубину и перспективу.

Соловьев начинал свою писательскую карьеру как литературный критик. Его более позднее обращение к биографическому жанру доказало ему важность личного контакта, важность деталей, которые иначе не узнать, не передать... Это так называемое личное знание. Соловьев прекрасно знаком с предметом, филигранно владеет литературной техникой. Он может главное – понять. И объяснить другим. И сделать это страстно и интересно.

Нью-Йорк