Цельный и неопрятный

Князей много, а Бетховен – один…  Густав Фомич Гиппиус. Портрет Бетховена. Ок. 1815. Музей Бетховена, Бонн, Германия

Я не так давно уже рецензировал книгу Бернара Фоконье – его жизнеописание Флобера, поэтому было особенно любопытно сравнить его с рассказом о жизни а) композитора, б) немца. Насколько писатель-француз способен перенестись в область музыки да еще через национально-культурные границы?

Людвиг ван Бетховен – фигура для российского читателя, с одной стороны, знакомая (был глухой, написал «К Элизе» и симфонию с «та-да-да-дам!»), с другой – плохо вписанная в бытовой контекст повседневной венской жизни. К тому же традиционно (особенно со времен большевиков) Бетховена всячески героизировали, делали из него чуть ли не революционера. Для живого человека в его образе места почти не оставалось.

Помнится, я был шокирован, прочитав в книге Пола Джонсона «Рождение современности» в высшей степени непочтительные слова о композиторе – он-де был и неуравновешенный психопат, и неприятный гордец, много о себе понимавший, и пытался поставить себя над богатыми заказчиками, вместо того, чтобы знать свое скромное место подмастерья – как знали его предшественники. Чтение же западной музыкальной литературы создавало также не вполне лестное впечатление о Бетховене как творце музыки, уступавшем и Баху и Моцарту. Этот взгляд проник и в российскую традицию, вспомним строки Дмитрия Бобышева: «Бах – это Бог, царь под ним Моцарт». Для Бетховена тут места нет.

Фоконье удалось избежать как соблазна героизации личности, так и попыток ее дегероизации. Перед нами обстоятельно изложенное жизнеописание великого композитора, который вовсе не был «великим человеком». Пьяница отец, рано умершая мать, не вполне путные братья – таков мало что обещающий фон для старта. И вот первый решительный шаг, определивший все его будущее, – переезд из сонного провинциального Бонна в Вену, столицу тогдашнего музыкального мира. Встреча с Гайдном, отношения с которым были неблизкими и настороженными, ученичество у Сальери.

Бернар Фоконье. Бетховен / Пер. с фр. и коммент. Е.В. Колодочкиной. – М.: Молодая гвардия; Палимпсест, 2014. – 244 с.

Фоконье подробно описывает, как к Бетховену пришла слава пианиста-виртуоза, как он участвовал в состязаниях между лучшими исполнителями того времени. Мы проходим вслед за автором по всем кругам высшего венского общества, спонсорство которого и делает возможным существование сотен и сотен музыкантов. Мы наблюдаем за любовными страстями композитора, который влюбляется в абсолютно недоступных для него светских дам, для которых было бы позором выйти замуж за пианиста, дающего им уроки. Мы узнаем о ссорах Бетховена со своими богатыми заказчиками, как он решительно отвергает их попытки помыкать собой: «Князь! Тем, чем ы являетесь, вы обязаны случайности рождения. Тем, чем я являюсь, я обязан самому себе. Князей существует и будет существовать тысячи, Бетховен же только один».

В связи с этой борьбой за самоутверждение и уважение к своему труду и положению Фоконье разбирает известную историю о том, как на курорте, где вместе отдыхали Гете и Бетховен, они повстречали императорскую чету, и поэт застыл в глубоком почтительном поклоне, а композитор лишь слегка дотронулся до шляпы, не снимая ее: «Гете – утонченный, элегантный, светский, настолько же тонкий политик, как великий писатель, и Бетховен – прямой, без выкрутасов, цельный и неопрятный».

Конечно же, большое место в книге занимает болезнь композитора, приведшая к полной глухоте. Фоконье объясняет, что она вовсе не мешала ему сочинять музыку. Но из-за нее Бетховен не мог более дирижировать или выступать как аккомпаниатор или исполнитель, что приводило его в отчаяние.

Самое интересное в биографии – это рассказ о последних годах жизни Бетховена, когда окончательно сложился его образ жизни, хорошо знакомый венцам того времени. Читая эти страницы, вспоминаешь строки Лосева: «Гений – никогда не ангел». Бетховен не был ангелом – он ссорился с ближайшими родственниками, не имея собственных детей, взял под опеку племянника умершего брата, которого своими придирками довел до попытки самоубийства. Композитор любил посидеть в кабачках, позволяя лишнее. В пьяном виде он мог вести себя буйно, и раз его задержала полиция. Захаживал он и в дома терпимости. Его так называемые разговорные тетради, с помощью которых он общался с посетителями, были по большей части уничтожены после смерти его прихлебателем Шиндлером ввиду содержащихся в них скабрезных шуток.

Но именно такой портрет и делает Бетховена человеком, а не героем – сочинителем бессмертных симфоний, стоящим над толпой. Бетховен не был «гением» в том смысле, каким был Гете – человек, чье каждое слово на вес золота и от которого ожидают поминутно афоризмов и веских суждений. Композитору (как и художнику) вовсе не нужно иметь глубокий ум – не думаю, что IQ Моцарта или Баха отличался высокими показателями. Для него важнее иметь музыкальный слух, а главное, соответствующую фантазию, способность продуцировать сочетания звуков и обрабатывать их, то есть настойчивость, трудолюбие и мастерство. Во всем остальном композитор может оставаться на уровне самого посредственного обывателя. Бетховен и был таким венским обывателем – радушным с близкими друзьями, вспыльчивым с родственниками, наивно-доверчивым с прощелыгой Шиндлером (особый сюжет книги), далеким от «серьезных» интересов вроде философии, политики или литературы, непритязательным в быту, любителем простых радостей жизни вроде хорошей еды и питья.

Но для нас важно только одно – его музыка. Она безупречна.