Владимир Бессонов  |
| Экслибрис –
необходимый атрибут любой библиотеки. Экслибрис работы Сергея Грузенберга. 1921 |
Когда я с головой окунулся в бумаги секретаря Русского библиографического общества (РБО) Николая Орлова (1898–1965), хранящиеся в Отделе рукописей бывшей Ленинской библиотеки (ныне РГБ), то поминутно встречал в них слово «экслибрис» – см. статью «Гнездниковский, 10» в «НГ-EL» от 01.08.13 о Николае Орлове, который остался в истории науки прежде всего как собиратель и исследователь экслибрисов. Потом «копал» другие фонды, на которые навел Николай Орлов, обращая внимание на это загадочное определение. В результате за долгие годы набралось немало карточек в конвертах с надписью «экслибрис». Как вышло у мэтра Михаила Гаспарова, когда он не хотел предавать печати то, что откладывалось в рабочие тетради? Когда ему напомнили слова Аристотеля «известное известно немногим», он достал свои блокноты и получилась книга «Записи и выписки». Боже упаси сравнивать себя с известным ученым, но что делать с выписками, накопившимися у меня в процессе москвоведческого труда?
* * *
Бывший управляющий Шлиссельбургским удельным имением возле станции Удельная Финляндской ж/д, в советское время ставший деятелем библиотечного дела, исследователем книги и экслибриса Владимир Адарюков писал основателю изучения экслибрисов Удо Иваску 8 апреля 1919 года: «Я просил также книжный кооператив Petropolis выслать Вам изданную им книжку «Книжные знаки», не знаю, получили ли Вы?»
1919-й, 22 мая, Владимир Адарюков – Удо Иваску: «Только что видел еx libris Вашей работы, сделанный Вами для дочери... В отделении гравюр и оригинальных рисунков Русского музея есть собрание русских книжных знаков, которое я стараюсь привести в порядок (ибо я служу в этом отделении)».
1919-й, 28 мая, Владимир Адарюков – Удо Иваску: «Список коллекционеров еx libris’ов у меня почти готов, но, по правде говоря, я боюсь давать его Вам сейчас, так как в нем имеются сведения о личных библиотеках, что может повлечь за собой их реквизицию, и мы, таким образом, легко можем оказать собирателям медвежью услугу. Как Вы на этот счет думаете?»
Удо Иваск в конце сентября 1920 года покинул красную Москву. Уехав в буржуазную Эстонию, он писал председателю РБО Богдану Боднарскому 21 октября 1920 года: «Скоро уже месяц, как мы прибыли сюда... Путешествие продолжалось около двух недель. Здешние условия эстонской жизни нельзя и сравнить с московскими, особенно в отношении продовольственном. Давно забытую Вами и нами картину представляют собой здешний рынок, изобилующий мясом, маслом, колбасами, сыром и т.п. ... Мне очень посчастливилось: я оказался в должности помощника главного библиотекаря Университетской библиотеки еще до моего отъезда из Москвы, а именно с 1 сентября 1920 года, и, таким образом, я и здесь попал прямо на место, «заведую» своими любимыми экслибрисами...»
Из письма члена Ленинградского общества экслибристов (ЛОЭ) Александра Аникеева к секретарю РБО Николаю Орлову в столицу от 15 марта 1926 года: «В первую голову я хотел бы иметь список владельцев эротических библиотек с потрясающими эротическими экслибрисами». Имена, которые указывает Аникеев, завораживают: писатель граф Алексей Толстой, исследователь человеческого мозга Иван Павлов, бывший директор-распорядитель Петроградского телеграфного агентства Александр Ловягин... При посредничестве последнего – выход из красной России в Париж. Все вышеперечисленные лица собирали книжные знаки с изображением потрясающих ню, о которых можно говорить часами. Над этим списком собирались работать Александр Аникеев и Николай Орлов, но они скоро отказались от этой идеи, видимо, по той же причине, что и Владимир Адарюков. В книге Евгения Минаева «Экслибрис» (М., 1968) фамилии Аникеева не встречается (есть признанные библиографы города на Неве: Владимир Савонько, Владислав Лукомский, Алексей Пуцилло и др.). А между тем Аникеев хотя бы по качеству и количеству экслибрисов, собранных им (более 1000), мог претендовать на нечто большее.
Письмо бывшего полковника царской армии, командира 6-й батареи лейб-гвардии 3-й Артиллерийской бригады, а в ближайшем будущем (с 1922) председателя ЛОЭ Владимира Савонько (1877–1937) к казначею РБО Удо Иваску от 27 марта 1919-го: «Не найдется ли, между прочим, у Вас экземпляр «Устава» Общества любителей книжных знаков и Справочник учащейся молодежи за 1899–1910-е годы» (со статьей об ex libris’ах)?» Это тот самый Владимир Савонько, который к 1 августа 1918 года собрал 1260 экслибрисов и в дальнейшем работал над книгой «Опыты истории экслибрисных коллекций в СССР», которая должна была появиться в 1932 году, но почему-то исчезла из редакционного плана...
* * *
 |
| А не просто картинка
или виньетка для карамелек! Экслибрис работы Сергея Грузенберга. 1922 |
Нумизмат Владимир Трутовский (служил в советское время зав. учебной частью Института востоковедения) написал в 1922–1923 годах «Краткий очерк истории возникновения и деятельности Московского Общества любителей книжных знаков (МОЛКЗ) до 6 августа 1921» (он был избран председателем общества): «Переворот 1917 г. сначала как будто приостановил всякую деятельность научных обществ во всем, но скоро растерянность прошла, а новые условия жизни и жизненной обстановки, сведя и то и другое к службе и долгу, как бы стала, наоборот, способствовать таким мирным, безгрешным занятиям, как собирание и изучение ex libris’ов. В 1918 г. появился 3-й выпуск «Описания книжных знаков» У.Г. Иваска… За последние два года среди членов Общества любителей старины и только что возникшего Русского общества друзей книги оказалось много собирателей последних... Нашлось помещение, предложенное Главмузеем и лично Наталией Седовой-Троцкой (женой всесильного тогда Льва Троцкого. – В.Б.), в здании бывшего Английского клуба, где 29 июля текущего 1920 года состоялось первое заседание Общества экслибристов».
Самые первые посиделки МОЛКЗ проводились в бывшем Английском клубе (Тверская, 59) и также на квартире Сергея Чижова, который «любезно предоставил свое жилище» для книжных собраний (жил на Пречистенке, в Еропкинском переулке, 3; за ним была должность – секретарь Московского нумизматического общества). Были еще московские места, привечавшие экслибристов в первое советское время.
Собиратель плакатов и экслибрисов Федор Федоров к Николаю Орлову, 21 октября 1922-го: «...Ник. Ник., вывесите на дверях «Старой Москвы» (музей находился в бывшем Английском клубе. – В.Б.) объявление, что заседание Общества любителей книжных знаков будет сегодня в квартире искусствоведа, библиофила и коллекционера Алексея Сидорова в Б. Афанасьевском пер., дом 17, во дворе».
Владимир Трутовский в 1919 году написал небольшую книжечку «Удо Георгиевич Иваск и книжные знаки его работы», в которой привел 28 экслибрисов, исполненных им в период 1904–1918 годов. Но главное – каким высоким слогом написана книга об основателе движения изучения экслибрисов: «Труд этот – не простое, сухое описание книжных знаков, не взгляд и нечто, не прославление какой-либо одной коллекции или нескольких ex libris’ов небольшого кружка их владельцев, не собрание каких-нибудь однохарактерных знаков... а истинный corpus русских ex libris’ов как желательного и необходимого атрибута всякой библиотеки... Если прибавить к этому, что в описании даются кроме этих роскошеств, по возможности, сведения о владельцах книжных знаков, об их авторах и библиотеках, то ничего нет удивительного, что эта книга является для каждого собирателя русских книжных знаков классическим пособием... Всегда в работах Удо Иваска счастливо и очень удачно соединяются, с одной стороны, знание книги и любовь к ней, с другой – мысли и идеи владельца библиотеки... Но зато получается от этого всегда действительно книжный знак, а не картинка или виньетка, более идущая для карамелек и мыла, чем для книги. Нет в них погони ни за модернизмом, ни за туманной аллегорией».
В 1919 году книга была подготовлена к печати тиражом 76 экземпляров в издательстве Ивана Сотникова и отправлена в типографию Юрия Вельтмана, но, появилась ли в свет, неизвестно; типографский оттиск снабжен экслибрисом «Из книг Е.Иваск», получен от бывшего председателя РБО Богдана Боднарского, находится в архиве Удо Иваска с 1965 года.
15 марта 1924 года на квартире московского немца Гарольда Цшауля на Большой Ордынке, 66 (сегодня этого имени не найти ни в одном справочнике по библиографии; подвергнут исчезновению в 1937 году) состоялось заседание МОЛКЗ по поводу 40-летия литературно-научной деятельности Владимира Трутовского. В протоколах общества записано: «...Председатель комиссии «Старая Москва» Петр Николаевич Миллер приветствовал юбиляра и поднес ему бокал николаевских времен... Н.Н. Орлов поздравил его от имени Комиссии по изучению книжных знаков при РБО и преподнес ему два экслибриса работы художника и гравера Ивана Николаевича Павлова» (этой юбилейной «тусовке» была посвящена брошюра, изданная в 1924 году в издательстве «Главлит». – В.Б.).
Сообщение о Владимире Трутовском (1862–1932) как собирателе обширной коллекции ex libris’ов (свыше 6000 экземпляров), нумизмате, историке, хранителе московской Оружейной палаты и ее филиала – Дома бояр Романовых в Зарядье, бывшем камергере Высочайшего двора было сделано Николаем Орловым в Ленинграде, в помещении Зимнего дворца 5 февраля 1933 года (поскольку с этим городом была связана биография отца – художника Константина Александровича Трутовского). Библиографу выпала честь написать некролог о смерти Владимира Трутовского (виделся с ним за несколько часов до его смерти 14 декабря 1932 года в Антипьевском переулке, 9, где он, по его воспоминаниям, показывал последние приобретенные им драгоценные экслибрисы).
* * *
После волевого расформирования РБО в 1930 году экслибристы каким-то чудом выжили, вступив под крыло Всероссийского общества филателистов. Иван Жучков в марте 1934 года составил отчет о деятельности Секции собирателей книги и экслибрисов (ССКиЭ) при Всероссийском обществе филателистов за 1933 год, где было полупрозрачно сказано об убывших из Москвы не по своей воле: «С выбывшими из состава бюро ССКиЭ К.И. Дуниным-Борковским и Н.Н. Орловым бюро потеряло работоспособность, двукратная попытка возродить его не увенчалась успехом».
О собирателе экслибрисов Иване Жучкове, собравшем коллекцию из 1100 книжных знаков и жившем в Старо-Толмачевском пер., 3, один из руководителей Русского общества друзей книги (РОДК) Сергей Кара-Мурза (1878–1956) писал в воспоминаниях «Русское общество друзей книги»: «Изучающий историю московских художественных кружков, пытливый и дотошный москвовед Иван Жучков, принимавший самое горячее участие в жизни Общества, сделал интересный доклад о кружке Саввы Ивановича Мамонтова, и сообщение об экслибрисах художника В.Д. Фалилеева» (свое собрание Иван Жучков уступил библиофилу Сергею Фортинскому).
Сергей Кара-Мурза принимал по пятницам у себя дома в многоэтажном здании страхового общества «Россия» на Сретенском бульваре литературную богему и, между прочим, сочинял не только статьи из мира книг, но и забавные стихи к случаю. Одно, под названием «Алаверды», посвятил именинам 16 сентября 1923 года секретаря РОДК и председателя секции собирателей книг и экслибрисов Александра Макарова, собирателя еx libris’ов (его коллекция около 5000 экземпляров):
Он крупный чин
в Резинотресте,
Ex libris копит, как маньяк,
И сотни шин с галошей вместе
Отдаст за редкий
книжный знак.
Ценней собрания Брокаров
Коллекционерские следы
Оставит миру наш Макаров.
Алаверды...
* * *
Когда Николая Орлова отправили весной 1934 года отдыхать как секретаря распущенного в 1930 году РБО в солнечный Казахстан (отправки он ожидал в Бутырках), он слал многочисленные письма из ссылки друзьям из города Петропавловска и почти в каждом упоминал инициалы Ан.А., предостерегая от общения с ним («Ан.А. гоните прочь»). Орлов в письме своему другу Александру Макарову от 2 апреля 1935-го: «Хотя у меня нет злобы против Ан., но Бог ему судья, и когда-нибудь судьба сыграет с ним жестокую игру. Во всяком случае, будь он немножко порядочнее, все было бы совершенно иначе». Позднее на одном из писем сам Орлов расшифровал эти инициалы: Анатолий Алексеевич Толоконников, бывший товарищ, «соперник» по собиранию экслибрисов (и тот и другой входили в десятку самых продвинутых коллекционеров). Анатолий Толоконников (1897–1965) оставил около 40 книжных знаков собственного творения (с ним Орлов познакомился в РОДК). С ним все сложилось хорошо, несмотря на орловские «клики». После событий-1933 оформлял книги в издательствах «Academia», «ЗиФ», «Никитинские субботники» и др. Николаю Орлову он подарил эротический экслибрис, нарисованный им для библиографа Михаила Базыкина в 1925 году, о котором в узком кругу ходили самые восторженные толки.
Фамилия Толоконников преследовала секретаря РБО вплоть до самой его смерти. Некоторые корреспонденты отказывались ему верить. Так, гомельский коллекционер Семен Шнапир писал ему (от 18 мая 1963-го): «А.А. Толоконников, насколько я помню, дружил с моим братом Мишей и производил хорошее впечатление (собирателя экслибрисов Мишу Вы знали, в 1930-е годы его ждала страшная судьба). Что же это случилось? Что он имел против Вас?»
Писатель Аркадий Белинков, автор романа-притчи «Черновик чувств», отмотавший 12 лет в лагерях, был осторожен в таких случаях. Он писал Николаю Орлову от 2 сентября 1956-го по этому случаю: «Люди цивильные очень падки на такие обвинения. С легкостью необыкновенной так прямо и припечатываете: «Стукач!» А мы, старые лагерники, на сей счет весьма щепетильны. Я бы не советовал вам, голубчик, повторять этот слух, по крайней мере до тех пор, покамест не получите совершенно точных и неопровержимых подтверждений». Документальных свидетельств поступка Анатолия Толоконникова нет (остались лишь «подозрения», может быть, весьма основательные, самого Николая Орлова, но к «делу не пришьешь»).
Что же конкретно произошло в том далеком декабре 1933 года, когда пришли чуткие люди и отобрали самое дорогое – коллекцию экслибрисов и книги о них? «Дела давно минувших дней». Мы, наверное, об этом «приключении» никогда не узнаем. Да и нужно ли? Тем более что речь идет о такой мелочи, как «забытое благородство давно ушедшей жизни» (Сапгир). Ну, не накропал бы Ан.А. требуемую бумагу «под давлением органов», система с легкостью нашла бы других экслибристов. Николай Орлов отказывался верить в такую очевидность.
* * *
Ленинградский библиограф Сергей Бородаев к Николаю Орлову, 1 апреля 1958-го: «Говорят, что противодействие Главлита в отношении экслибрисов послабело и в ближайшее время сойдет на нет». Книжные знаки Сергей Федорович начал собирать еще во время, когда был членом РОДК и СККиЭ (московский коллекционер Юрий Бородаев ныне продолжает дело отца). Сергей Бородаев прозрел переход книги с бумажного носителя на другие в письме к другу Николаю Орлову в год полета Юрия Гагарина от 26 декабря 1961-го: «Полагаю, что будущее книги в микрофильмировании, в телевизоре, в различных формах озвучивания (на непрерывных листах) и пр. и пр. Боже мой, какая это скука!.. Теперь дело идет к уничтожению книги как таковой, к замене ее новыми формами фиксации и передачи мысли. Видимо, эти формы прогрессивны, т.к. обещают более легкие способы передачи и усвоения материала. Но нас, романтиков книги, они не радуют. Больше того – повергают в ужас. Достаточно представить себе вместо книжных полок нечто вроде «фонотеки» ряда «катушек», набитых «материалами» с записью «текстов», а вместо красивых, радующих душу и глаза дорогих моему сердцу экслибрисов какие-то закорючки, а то и вовсе ничего. Но все это, слава богу, дело будущего, после нас».
* * *
Художник-график Константин Козловский (1905–1975), который изготовил последние экслибрисы для Орлова, создал сотни экслибрисов для Ираклия Андроникова, Владимира Кравцова, Надежды Мозговой и др. Работы его хранятся не в Киеве, а в Музее истории литературы, искусства Алтая. Николай Орлов к Алексею Сидорову 11 апреля 1964-го: «С С.К. Козловским я в Киеве познакомился ближе к февралю, когда был там на «юбилейной» секции. Он все свои работы мне присылает. Я, как и Вы, считаю его очень талантливым мастером гравюры». Выяснилось, что их сближает общее веселое лагерное прошлое. Орлов делился 4 марта 1963 года со своим бывшим шефом Богданом Боднарским: «Посылаю для Вашего личного архива мой новый книжный знак, гравированный талантливым киевлянином К.С. Козловским. На нем слева изображена та часть старого здания Московского университета, где 25 лет собиралось Русское библиографическое общество, а справа несколько книг, на корешках которых фамилии пяти известных Вам наших корифеев российской библиографии. Только художник почему-то Смирнова поместил не там, где ему следовало быть хронологически, т.е. между (Богачевым) и Д.В. Ульянинским. Эта часть композиции экслибриса сделана по моему указанию, а орел, цепко держащий книгу, несмотря на гром и молнии, его поражающие, это по оригинальному замыслу гравера».
Когда Николая Орлова не стало, Константин Козловский присылал его вдове свои новые экслибрисы (она включила их в архив мужа). Одна из последних открыток художника: «Дорогая Эмма Матвеевна! Сердечно поздравляю Вас с новым, 1972 годом! От души желаю Вам счастья, душевного покоя и жизненной любви к искусству, к прекрасному, чтобы Ваша жизнь была радостной и благополучной. А чтобы она смотрелась в теплых тонах, высылаю Ваш персональный экслибрис, на котором изображен Андреевский спуск в Киеве, который Вам так глянулся. Ваш К.К.».
Прекрасное Эмма Орлова наблюдала в знакомой семье Кориных, будучи у них неоднократно дома в мастерской скульптора на Малой Пироговке, 16. С художником Павлом Дмитриевичем, его женой Прасковьей Тихоновной она поддерживала дружеские отношения (в одном письме из Караганды она подбивала его «нарисовать русский экслибрис»). Она пишет сотруднику газеты «Литературная Россия» Юрию Юшкину 17 января 1972-го (в ответ на его письмо): «Есть люди, не имеющие настоящих библиотек, но имеющие экслибрис «для форсу». Таких «библиофилов» мой муж называл пустышками... За книжным знаком должны быть непременно библиотеки и люди. Это всегда очень интересные личности. Экслибрис тем и интересен, когда он отражает личную библиотеку и биографию ее владельца».
