Зона отчуждения

Прошло почти 40 лет, а мало что изменилось. Фото Владимира Захарина

Новый роман Романа Сенчина «Зона затопления» год печатался отдельными главами в толстых журналах и вот, наконец, вышел целиком. Своего рода workinprogress (как называлась работа Джойса, также печатавшаяся кусками) вызвала у меня интерес еще на журнальном этапе – что же из нее получится? Теперь же мы можем оценить книгу в полном объеме.

«Зона» продолжает «премиальную» линию романов Сенчина – «Ёлтышевы» и «Информация». Они словно специально написаны для того, чтобы их автора номинировали на ту или иную премию. На обложке книги они тщательно перечислены – «Большая книга», «Русский Букер», «Национальный бестселлер», – поскольку Сенчин стал их финалистом. Но «Зона» отличается от предыдущих романов тем, что посвящена крупному событию в жизни современной России – строительству Богучанской ГЭС и его последствиям. Масштаб работы резко укрупнился – перед нами не судьба одной семьи или человека, причем выдуманных, а своего рода сага о жителях затопляемых деревень.

Если верить Википедии, то переселение затронуло (после возобновления строительства ГЭС) около 5 тыс. человек. Всего же с учетом перемещения населения в советские времена (стройка началась еще при Брежневе, а в начале 90-х остановилась более чем на 10 лет), возведение плотины и затопление водохранилища коснулось 12 тыс. Вроде бы число невелико – на фоне беженцев из Чечни или теперь уже из Донбасса. Но можно ли измерить человеческие трагедии в формате «много-мало»?

Роман Сенчин. Зона затопления: Роман. – М.: АСТ, 2015. – 382 с.

В отличие от советских времен строительство очередной ГЭС не вызвало большой шумихи в прессе. «Герои труда» нынче не в моде, как и сами мегастройки, особенно где-то в Сибири. Это про БАМ могли сочинять десятки песен, или даже про ЛЭП-500. Сегодня если композитор сбацает какой-нибудь компании корпоративный гимн, то никто петь его не будет, кроме ее работников, и то по принуждению. О Богучанской ГЭС знает, вероятно, 0,1% населения РФ. Поэтому проблемы переселенцев из зоны затопления так и остались локальным происшествием.

«Зона» – остро социальная книга. Сенчин ведь не только «бытовик». Кстати, тончайших описаний деревенского бытия, пресловутой поэзии труда со множеством подмеченных деталей, прочувствованных изнутри, в романе хватает с избытком. Откликаться на происходящее в стране для него не в новинку. Три года назад он опубликовал повесть «Полоса» – о подвиге маленького человека, вопреки всему сохранившего в тайге брошенную взлетную полосу, которая неожиданно пригодилась для аварийной посадки пассажирского самолета. Сюжет был взят из жизни.

Кстати, и родную Сибирь Роман Сенчин никогда не забывает. Красноярская деревня регулярно фигурирует в его рассказах. Писал и про Тюменский Север. Так что наряду с московской сагой, которую он ведет с середины 90-х, у Сенчина прослеживается и «сибирский» цикл, начатый на несколько лет раньше. В этом он похож на Шукшина, писавшего как про Москву, так и про Алтай. Правда, в «Зоне» место действия отстоит от его родных мест на несколько сот километров, и там, на нижней Ангаре, климат иной, чем на верхнем Енисее, но чувствуется, что писатель неплохо изучил эти отличия.

Теперь же жизнь подкинула писателю не сюжет, а сюжетище, в который можно вплести судьбы десятков людей подробно, а сотен – бегло. И на их примере показать основные язвы, разъедающие плоть нашего общества. В первую очередь – это бессилие маленького человека. «Зона затопления» убедительно рисует картину полного отчуждения власти от рядового гражданина. Причем, как и в предыдущих его вещах, показана принципиальная невозможность прорваться за/через зону этого отчуждения.

Впечатляющая сцена в романе – избиение и имитация расстрела хозяина лесопилки, не желающего выезжать. Или вот зарисовка с натуры: «В редакции работали сплошь женщины, причем пожилые, и газета оставляла ощущение старомодности. Состояла она почти целиком из бесцветных материалов. Юбилейных здравиц, объявлений, перепечаток из центральной прессы. Если и встречались статьи, вернее, заметки, информашки о проблемах, то проблемы эти подавались как небольшие просчеты, отдельные недостатки». 

Или наблюдение о чиновниках: «…готовый отдать жизнь за то дело, которому свято служил, увольняется по собственному желанию или его отправляют в отставку, увольняют, а потом и заводят на него уголовное дело, берут под стражу… Места же этих уволившихся, уволенных, отставленных, арестованных занимают другие – такие же представительные, серьезные, умеющие говорить складные и горячие речи, выразительно декламирующие тексты законов и постановлений». 

Роман посвящен Валентину Распутину. Перекличка с «Прощанием с Матерой» очевидна. Очевидно и то, что прошло почти 40 лет, а на той же Ангаре мало что изменилось. Правда, писать можно смелее и свободнее, но вот толку-то?