Анна Логвинова Первой книгой, оказавшей необратимое влияние на мою жизнь, был роман Алексея Николаевича Толстого «Петр Первый», который очень нравился моей маме, и она решила родить меня несколько позже, чтобы успеть его спокойно дочитать. Потом, наверное, «Фиеста» Хемингуэя – это уже мне лет 14, и из-за этой книги я стала избегать прогулок по полю с мальчиком, которому было 11. Ну, то есть я решила, что я Бретт, а он Ромеро и я не должна быть дрянью. Хотя он вел себя – и, возможно, внутренне был – гораздо взрослее меня – например, когда он позвал меня на прогулку, он настоял на том, чтобы я шла не в тренировочных штанах, а в платье. Мы только один день походили за ручки по пыльной псковской дороге, потом я себе эту руку исхлестала крапивой, и мы оба слегли с температурой под 40.
Потом первый курс журфака и следующая книга – «Тристан и Изольда» с иллюстрациями Воловича. Графический Тристан был очень похож на моего однокурсника. Изменило ли это мою жизнь? Наверное, да. Еще, конечно же, невозможно представить себе последние годы школы и весь универ без Бродского. Такое чувство, что все только Бродским и разговаривали и понимали друг друга. Потом мою жизнь изменили две книги – «Сухой остаток» Сергея Гандлевского и «Побег» Всеволода Константинова – почему-то мой ребенок, который ненавидел звук любой стихотворной речи лет до шести с половиной, – вдруг разрешил читать ему на ночь две эти книги. Постепенно он полюбил почти все хорошие стихи. Но оставалась проблема с дочкой – она могла слушать стихи, только если я их читала голосом мышонка, или цыпленка, или медведя. «Евгений Онегин» – единственная книга, которую можно ей читать нормальным голосом, чем мы и занимаемся последние два месяца. И мне кажется, что это какое-то счастье – и вот так укладывать детей, и вот так разговаривать с Пушкиным, который весь роман разговаривает – называет другом – ну формально он называет другом звук моего голоса, читающего роман, но все-таки это уже формальности.
Еще я очень люблю «Войну и мир» – только Соню очень жалко. Вот. А еще мне нравится читать книгу отзывов в музее жостовской фабрики – там иногда пишут, как я хорошо веду экскурсии. А еще есть такая книга «Конек-Горбунок» – в детском саду у меня ее украли, а потом через 25 лет я ее получила по почте – не от укравшего ее мальчика, конечно, но это и хорошо – ему-то она, значит, очень была нужна. Про Библию писать не буду здесь, потому что это уже совсем другой разговор, расскажу про Библию для малышей, которую я читала детям в воскресной школе в штате Миссури – там было написано следующее: «Дождь лил и лил, очень-очень долго. А после дождя люди поняли, что надо быть лучше».
Дарья Гармоненко 