Генеральский конвой

Воспоминаний о генерале Лавре Корнилове написано довольно много. Тем не менее мемуары его адъютанта особо интересны. В силу близости по делам службы к командующему. Резак Бек Хан Хаджиев (1895–1966) познакомился с Лавром Георгиевичем еще в Первую мировую войну. В июне 1917 года командующий 

8-й армией Корнилов посетил Текинский конный полк, в котором служил Хаджиев. Генерал подкупил чинов полка знанием национальных обычаев и туркменского языка (родного для текинцев), а также умением обращаться с лошадьми.

В дальнейшем часть полка составила личный конвой Корнилова. На позднем этапе Первой мировой войны, когда в результате непрофессиональных действий Временного правительства происходило разложение армии, текинцы оказались одними из немногих, сохранивших дисциплину и боеспособность подразделений. В силу специфики национальной культуры, а также слабого знания русского языка они и чины Кавказской туземной конной (дикой) дивизии в меньшей степени испытывали воздействие антивоенной и большевистской пропаганды, что признавал в своих воспоминаниях будущий нарком (министр) труда Александр Шляпников.

Вот как описывал конвой Хаджиев: «Джигиты своим видом, дисциплиной и оригинальностью костюма сразу привлекли внимание всех чинов штаба... Красивые загорелые лица под большими черными папахами ежеминутно улыбались во время разговоров с чинами штаба. Услужливые и на редкость симпатичные туркмены быстро завоевали симпатии всех чинов штаба».

Часть текинцев, в том числе и хан Резак, осталась с Лавром Георгиевичем в Быхове, где генерал и его сподвижники содержались под арестом после неудачного выступления против Временного правительства Александра Керенского в августе 1917 года. Затем они приняли участие в Первом Кубанском (Ледяном) походе Белой армии, во время которого Корнилов был убит.

Касаясь событий Гражданской войны, интересно мнение Хаджиева о генерал-лейтенанте Антоне Деникине. В большинстве воспоминаний, в том числе недоброжелателей главкома, как правило, подчеркивались положительные личные качества Антона Ивановича: честность, порядочность. В свою очередь, мемуарист акцентирует внимание на мелочности и мстительности Деникина. Пожалуй, схожий отзыв в письме к писателю Ивану Шмелеву дал философ и публицист Иван Ильин: «Храбрый и честный» генерал «был чрезвычайно личным – лично-мстительным человеком».

В свою очередь, начальник штаба Корнилова (а затем и Деникина) генерал-лейтенант Иван Романовский характеризовался очень тепло. А ведь Иван Павлович был крайне непопулярен в войсках. Его считали «злым гением Деникина», чуть ли не «революционером». Отчасти это связано с тем, что генерал, оберегая своего командующего, добровольно «принимал удары на себя» – практически все непопулярные решения, если была возможность, он отдавал от собственного имени. Негативное отношение усугублялось излишней прямотой генерала. Также Романовский в разговорах избегал смотреть на собеседника, что подсознательно вызывало раздражение. Но хан не разделял подобных предрассудков и, уезжая  на родину, сказал Романовскому: «Я пришел, Ваше превосходительство, попрощаться с вами. Если наступят еще раз тяжелые дни, зовите меня, я буду рад помочь...»

К сожалению, при переиздании книги хана Резака в России произошло изменение названия воспоминаний. Свои мемуары, впервые вышедшие в 1929 году в Белграде, он озаглавил «Великий бояр»: текинцы называли Корнилова «улла бояр» (большой господин, великий боярин). Хаджиев частично «русифицировал» это прозвище. Не самое удачное название (искусственное соединение языков). Но это выбор автора.