Варяги и коряги

Такие вот варяжские коряги. Фото Андрея Щербака-Жукова

Для тех, кто в курсе, это никакое не открытие. О том, что прекрасный писатель, известный своими фантастическими произведениями, Евгений Лукин еще и прекрасный поэт, знают многие. И все-таки в качестве прозаика его знают больше. Его романы («Там, за Ахероном», «Зона справедливости», «Катали мы ваше Солнце») и рассказы («Словесники», «Секондхендж», «Аренда») неоднократно были отмечены наградами самых разных фестивалей фантастики. Впрочем, редкое мероприятие такого типа проходит без концерта Евгения Лукина. Причем писать стихи и песни он начал раньше, чем фантастику. Его исполнительская манера несколько напоминает манеру Александра Галича. Такой же вкрадчивый стихотворный речитатив под ненавязчивый гитарный перебор, та же лукавая ирония в словах шуточных песен и тот же яростный посыл в песнях с социальным звучанием. «Говорят, что варяги тоже были славяне:/ уходили в запои, залезали в долги;/ выражались коряво, да такими словами,/ что тряслись-прогибались в теремах потолки… Говорят, что варяги тоже были славяне./ И тогда говорили, и теперь говорят. И какой тут порядок, если поле – в корягах/ и под каждой корягой – нетрезвый варяг».

Евгений Лукин. Бал был бел: Сборник стихотворений. – М.: БастианBooks, 2014. – 292 с.

Жирным пунктиром в песенно-поэтическом творчестве Евгения Лукина проходит тема взаимоотношения маленького человека и людей, облеченных властью. Героями его баллад может стать Арудж Барбаросса, рыжий пират, возглавлявший «мавританский шальной отряд» и погибший вместе со своими солдатами, или князь Игорь, который, как известно, воинов своих положил, а сам остался невредим и хоть и попал в плен, но потом был отпущен, и все эти сюжеты вневременные, все они о нас. Какие, к черту, исторические персонажи! Принцип «должен в заслоне погибнуть солдат, чтобы ушел генерал» действовал всегда и действует по сей день.

В отличие от длинных песенных баллад в стихах Евгений Лукин, как правило, краток, но предельно точен в словах и образах. Он не любит длинных поэтических полотен. «Умен или юродив,/ в трагедии ты – труп./ В комедии – напротив:/ живехонек и глуп./ И вот с улыбкой Будды/ читаю до утра/ трагедию Иуды,/ комедию Петра».

С грустным упреком поэт обращается не только к людям, но и к Богу: «Когда Ты говорил: «Да будет свет», –/ Ты знал уже, что станется в Беслане?/ Прости меня, но это не ответ,/ что, дескать, люди виноваты сами, –/ их не было еще под небесами,/ когда Ты говорил: «Да будет свет!»

В соответствии со старинной интеллигентской традицией Лукин видит непоколебимый базис человеческого существования, опору в беспрестанно меняющемся мире в книгах, в классической литературе: «Все изменилось. Все сошли с ума/ непроизвольно и одновремЕнно./ И только вам, старинные тома,/ до переплета наши перемены./ Теперь вообразите, как я рад/ тому, что те же до последней фразы вы./ Перечитай меня, «Хаджи-Мурат»,/ перечитайте, «Братья Карамазовы».

Стихотворный сборник «Бал был бел» далеко не первый у автора. Первая малотиражная книжечка вышла еще в 90-е в Санкт-Петербурге, несколько книг выходило в его родном Волгограде, «Фарфоровая речь» – в Москве. Но это собрание стихов и песен стремится быть полным. Оно бы и было полным, если бы автор помнил все свои песенки, написанные в юности. В общем, собрал все, что вспомнил и нашел в записях.

Однако книга выпущена по принципу print of demand. То есть экземпляры допечатываются по мере необходимости. И это позволяет дополнять новые тиражи вновь вспомненными стихами. Это превращается в своеобразную игру: на каком-нибудь очередном фестивале фантастики встречаются Лукин и издатель книги Лев Лобарёв, первый с азартом начинает вспоминать не попавшие в сборник песни, а второй – их записывает, чтобы внести в следующее переиздание…