Кое-что о Сенчине

Два классика за водкой. Фото Молли Блум

В сентябре 2003-го я купил в книжной лавке Литинститута сборник Сенчина «Афинские ночи» (специально за ним ездил) и, сев на скамейку во дворе дома, где тогда жил, читал, читал, читал, не в силах оторваться. Помню свое ощущение чуда – этот писатель живет сейчас, где-то рядом, в Москве. И при этом он пишет не как остальные, а «по-настоящему», как классик, и его при желании можно даже увидеть и услышать. Но о нем никто не говорит. Вот это молчание о таком писателе меня поражало едва ли не больше всего.

Сенчина открыл я для себя несколькими месяцами раньше, прочитал «Нубук» в «Новом мире» и заинтересовался. Помню, как пришел к нему незваный в общагу Литинститута той же осенью и был поражен совсем уж прозаическим видом «классика». Разговора, конечно, не получилось, права была та канадская писательница, которая говорила: «Если вам нравится гусиная печенка, совсем не обязательно знакомиться с гусем». Тогда же, под свежим впечатлением от открытия, я посвятил Сенчину несколько восторженных пассажей в своей книжке «Почему», вышедшей в 2004 году.

Как теперь выясняется, о писателе не совсем чтобы молчали. Книга «Все о Сенчине. В лабиринте критики» начинается с первого критического отзыва, датированного 1997 годом. Но вплоть до романа «Елтышевы» он пребывал где-то на обочине интереса критиков, и сборник это наглядно показывает. Признание к Сенчину приходило долго и поэтапно. Первыми привлекли определенное внимание «Минус» и «Нубук», но только после «Елтышевых» наступил перелом. Не лучшую его книгу признали чуть ли не романом года. О ней долго шумели, обсуждали, номинировали на какую-то премию. Третий этап наступил после выхода «Информации» – ей также посвящено в сборнике немало статей.

За те 10 лет, что прошли с тех пор, как я открыл для себя Сенчина, многое изменилось в его восприятии в литературных кругах, 500 страниц текста увесистой книги о нем – зримое свидетельство успеха. Читая «Все о Сенчине», видишь, как менялась оценка критиков. Поначалу он сталкивался с высокомерной брезгливостью столичной литературной тусовки, рассматривавшей молодого писателя как некоего маргинала, смакующего грязь, рисующего неудачников, и недовольно вопрошавшей – откуда он находит таких героев?

Все о Сенчине. В лабиринте критики/ Составитель и автор предисловия Вячеслав Огрызко. – М.: Литературная Россия, 2013. – 512 с.

Большинство критиков в книге предстают добропорядочными мещанами, морщащими нос от грубостей и помоев, описываемых Сенчиным. Характерна в этом смысле реакция на «Первую девушку», этот рассказ я считаю лучшим русским рассказом последних 25 лет (и написанным, кстати, автором, в 25). О нем – ни одного доброго слова, только негодование или сведение его к какой-то пошлости типа «скотское изнасилование возлюбленной старшими парнями во главе с воспитателем». Тогда как на самом деле этот рассказ чрезвычайно богат нравственными коллизиями; я бы даже назвал его высокоморальным и философским, и это помимо потрясающей психологической достоверности и точности описаний.

По контрасту с третированием ранних произведений Сенчина восторженное жужжание вокруг «Елтышевых» аналогично показывает отсутствие вкуса у законодателей литературных мод. Критика словно решила извиниться за былое игнорирование и начала писать елейным и умиленным тоном, приписывая роману отсутствующие в нем смыслы. Лев Данилкин даже предложил включить его в школьную программу, попутно характеризуя Сенчина: «Он Очень Талантливый Писатель». Как анекдот в книгу вставлено и то, что сам Венедиктов с «Эха Москвы» благожелательно упомянул «Елтушовых» (так он запомнил название романа) в своем «Особом мнении».

«Информация» прошла уже не то чтобы на ура, но была воспринята как очередное произведение серьезного уважаемого писателя, потому автоматически требующее рассмотрения. Теперь о Сенчине пишут уже спокойнее, его не пинают за грязь и скотство, за героев-наркоманов или алкашей. Для него находятся слова признания, которые выговариваются без страха, не как сумасбродная дерзость.

Удивительно, но никто из критиков не отмечает, как Сенчин умеет работать с сюжетом, закручивая его почти до невероятности, но всегда оставаясь на твердой почве реальности. Действие в его произведениях почти всегда развивается с нарастающей быстротой, заставляя читателя гадать о том, что же произойдет на следующей странице. Рассматриваемый сборник интересен и тем, что он вольно или невольно помещает Сенчина в контекст современных литературных процессов. Ведь едва ли не половина представленных текстов посвящены не только ему, а рассматривают писателя наряду с другими авторами.

Нельзя пройти и мимо любопытного опыта на писательском форуме в Липках, когда собравшимся на мастер-класс столичным и провинциальным бездарностям дали задание написать рецензию на сенчинский рассказ «Чужой». Приведенные в сборнике отзывы поражают своим запанибратством, с одной стороны, и литературной слепотой – с другой. Особенно блещет своим плохо скрываемым хамством рецензия некой критикессы, по иронии судьбы одно время возглавлявшей кружок графоманов и эпигонов, куда почему-то ходил и Сенчин. Прочитав опусы из Липок, я невольно подумал, что плохи должны быть дела у русской словесности в недалеком будущем, если племя младое незнакомое столь нечувствительно эстетически.

Поскольку книга позволяет окинуть взглядом путь писателя на протяжении почти 20 лет, то не могу не поделиться своим пониманием его творческой эволюции. Лично мне нравится ранний Сенчин, голодный, непризнанный, бросающий вызов миру. С годами он не стал писать хуже, но и не стал лучше. Уровень «Первой девушки» или «Афинских ночей» либо такой прелестной миниатюры, как «Танцы», писатель не превзошел. Ему удаются большие формы, но в его последних романах явственно чувствуется привкус «намеренности», «заданности» – этот написан, чтобы обратить на себя внимание, получить премию, этот – чтобы откликнуться на такие-то веяния в современной жизни и т.п. Иными словами, в юности Сенчин писал как бы для себя, не задумываясь о том, как примут текст, а теперь литературная искушенность и опытность дают о себе знать, и его ориентация и читательское восприятие и отзывы критиков чувствуются изначально.