На память узелки

Тихомиров знал, с кем быть на «ты»: с берёзой, с коровой. Короче, с фауной и флорой, для которой он тоже всегда был своим. Фото из архива автора 

Александр Тихомиров родился в 1941 году и погиб, сбитый электричкой, в 81-м, немного не дожив до сорока.

Сегодня не Сашино время. Но и «вчера» – в 1960–1970-е – было не его время. А значит, он вне времени. Или же все времена – его. Он нужен всегда. Разве могут быть не нужны такие стихи?

Мир печальный, мир смешной

Я ль избавлю от порока?

Не гожусь на роль пророка –

Мощь не та… 

Но шут со мной.

Мало ль ходит среди нас

Истинно людей прекрасных –

Очень умных всякий раз,

Даже кое в чём опасных…

Я бы крикнул им – ура! –

Мол, вперёд, друзья, к победе…

Только поздно – спать пора.

Да и, знаете, – соседи…

Эти стихи – на все времена. Они – про нашу сегодняшнюю, вчерашнюю, а может, даже и завтрашнюю жизнь. Вот так беспафосно, с печальной и нежной улыбкой он умеет говорить обо всем.

Нежность – это вообще главное Сашино свойство. Невольно вспоминаются строки Бориса Рыжего:

Мне не хватает нежности 

в стихах,

А я хочу, чтоб получалась 

нежность,

Как неизбежность 

или как небрежность…

Для Саши Тихомирова нежность – действительно неизбежность. В одном из его стихотворений разговаривают два рабочих старика:

…Слышишь, батюшка-жестянщик?

Слышу, батюшка-печник…

Он и в жизни так разговаривал. «Лапушка» было его обычным обращением. Может, вы думаете, что это не по-мужски? Зря думаете. Никакого сюсюканья не было ни в его речах, ни в его стихах. Даже когда появлялись уменьшительно-ласкательные суффиксы. Почему это происходит, трудно сказать. Скорее всего потому, что ему никогда не изменяли вкус и чувство меры. Он никогда не повышал голоса, а тем более не брызгал слюной. И самое замечательное, что при этом он заставляет себя слушать. А ведь это самое трудное – говорить тихо, но так, чтоб тебя слышали.

Отчего голова поседела?

Вроде б не с чего ей поседеть.

За меня вся родня отсидела –

Так что мне не придётся 

сидеть…

Из чего эти стихи? Из тихих слов и глагольных рифм, но ничего другого не надо. Все сказано. Эти строки сродни строкам Клычкова:

Впереди одна тревога,

И тревога позади…

Посиди со мной немного,

Ради Бога, посиди.

Слов мало, но вполне достаточно, чтоб перехватило дыхание. И плох тот мир, который не способен услышать такие стихи. Саша Тихомиров, конечно, хотел быть услышанным и тем не менее насчет мира не обольщался. Недаром же он писал: «Мир печальный, мир смешной…». А поскольку мир всегда смешной и печальный, то стихи Тихомирова всегда современны и всегда своевременны. А тем более сегодня, когда децибеллы шума таковы, что ничего не стоит потерять слух. Сашины тихие стихи могут помочь его вернуть. Так что сегодня его стихи не только современны, но просто жизненно необходимы. А еще они необходимы, потому что способны вернуть радость от тех вещей, которым стоит радоваться:

Опять пробуждения сладки –

И думать забыл о плохом!

Мороза утиные лапки

Кой-где на асфальте сухом.

Напротив витрин магазина,

На солнце, где вход в ателье,

Прозрачная дымка бензина-

Как барышня в синем белье!

И самая главная новость –

Всему я так искренне рад,

Как будто не ведала совесть

Страданий, сомнений, утрат…

В талантливом фильме, который сделал Сашин сын Митя по Сашиным стихам, один из героев говорит Саше: «Слушай Моцарта, и с тобой все будет в порядке» У Саши Тихомирова и в самом деле моцартианский склад. Он просто не умел жить без улыбки. Пусть печальной, но улыбки.

Утро доброе, берёза, –

Ты прекрасна, словно роза!

После душных, жарких гроз

Над покосом комариным

В небе синем и старинном,

Светит солнышко до слёз…

Вообще он знал, с кем быть на «ты»: с березой, с коровой. Короче, с фауной и флорой, для которой он тоже всегда был своим:

Природа милая,

Ну как там соловьи?

Что с розами –

Надеюсь, всё в порядке?

Он хорошо понимал, что «живущий несравним» и каждый неповторим и существует в единственном экземпляре. Отсюда его чуткость, отзывчивость и внимание к мелочам, которые и есть – главное в жизни.

Во сыром бору-отчизне

Расцветал цветок,

Непостижный подвиг жизни

Совершал, как мог…

Вот в какое интимное окружение поместил поэт высокие слова «подвиг жизни». В этом весь Саша – не греметь словами, не бряцать. Авось, услышат и так. Очень хочется, чтоб услышали. Это теперь нужно не ему, а нам.

При жизни у Саши Тихомирова вышла одна книга «Зимние каникулы». После смерти – две: в 1983 году и в 91-м. Книга 91-го года хорошо издана, на обложке Сашины рисунки, составила книгу Сашина недавно умершая жена прозаик Лидия Медведникова, тираж большой, но, сдается мне, книгу не особо заметили. Тогда шел вал запрещенных, забытых авторов, бывших сидельцев, эмигрантов. Опять не до стихов. Во всяком случае, не до Сашиных.

Вот писала-писала, но так и не сумела объяснить самой себе, откуда берется обаяние Сашиных стихов. Особая доверительная интонация? Да, конечно. Простота и прозрачность языка? Да. Детскость? Мудрость? Юмор? Нежность? Да, да, да. А, может, отгадка в фамилии – ТИХОМИРОВ. Разве с такой фамилией можно писать другие стихи?

Мы часть всего, как рожь, 

как васильки,

Мы только часть, а целое – 

закрыто…

Для Бога мы – на память 

узелки,

А меж собой все будем 

позабыты.

И хоть страшна забвения пора,

Пусть весь умру, как говорит наука, –

Не слишком много делал 

я добра,

А вечно помнить зло – 

                    такая мука.