Свет для глухонемых

И Хемингуэй на книжной полке...
Фото ╘ ИТАР-ТАСС

Вчера на доме 9 по Тверской улице установили мемориальную доску в честь 80-летия со дня рождения поэта Роберта Рождественского. А ведь он умер-то первый. Раньше Вознесенского, Ахмадулиной, Окуджавы. Увековечен вот маловато. Ну хоть так. И дом его, где он жил в Омске, кажется, снесен. Недавно снесен новой, постсоветской властью. Несмотря на протесты литературоведов.

А более всего Рождественский похож на Николая Некрасова. Судьбой, конечно, а не стихами. Очень уж долго он был поэтом и гражданином. Только под конец вдруг стал просто поэтом. А как поэт – он типичный Маяковский. И писал лесенкой. И вообще.

Рождественский – натуральный шестидесятник. В прямом смысле слова. Убежденный коммунист, но из тех, кто за коммунизм с человеческим лицом. Не антисоветчик, не формалист. Настоящий советский поэт. Очень хороший советский поэт. Самый, кстати, советский. Потому что ни Евтушенко, ни Вознесенский, ни тем более Ахмадулина с Окуджавой себя совсем уж советскими не считали. А какие фамилии! Помните у Ерофеева? Какие, умилялся Ерофеев, имена у пламенных большевиков. Лаврентий. Иосиф. Авель. Енукидзе, если кто не помнит, был Авелем. А у поэтов-шестидесятников не имена были, а фамилии. Вознесенский. Рождественский. Тоже ведь сплошная Библия.

Хотя, если присмотреться... Ну чем не антисоветчина, вот, скажем, такое:

Будем горевать

в стол.

Душу открывать

в стол.

Будем рисовать

в стол.

Даже танцевать –

в стол.

Будем голосить

в стол.

Злиться и грозить –

в стол!

Будем сочинять

в стол...

И слышать из стола

стон.

Или вот. Не сразу здесь увидишь антисоветчинку, но она, поверьте, есть.

Филологов не понимает

физтех, –

Молчит в темноте.

Эти

не понимают тех.

А этих –

те.

Не понимает дочки своей

нервная мать.

Не знает, как и ответить ей

и что понимать.

Отец считает, что сыну

к лицу

вовсе не то.

А сын не может сказать отцу:

«Выкинь пальто!..»

Не понимает внуков своих

заслуженный дед...

Для разговора глухонемых

нужен свет.

Для разговора глухонемых нужен свет. Как в фильме Андрея Тарковского. Я, мол, буду говорить свободно. Советская поэзия тем и хороша, что, обходя цензуру, пишешь лучше. Вот и сейчас, в нулевые и десятые, стихи пишут куда лучше, чем в 90-е. Тогда как-то уж слишком много свободы было. А сейчас все боятся вляпаться в экстремизм и разжигание, вот и пишут изобретательнее.

Трибун, шестидесятник, очень хороший и очень советский поэт. Фото ╘ РИА Новости

* * *

Хотя, разумеется, Роберт Иванович Рождественский не был ни Ивановичем, ни Рождественским. Отец его – Станислав Петкевич, поляк. Погиб в 22 февраля 1945 года в Латвии. Лейтенант, командир взвода 257-го отдельного саперного батальона 123-й стрелковой дивизии. А Иван Иванович Рождественский уже отчим поэта. Что, впрочем, ничего особо не меняет. Тем более что и отчим тоже был военным.

А печататься Рождественский начал еще ребенком. Потом учился в Литературном институте. Выпускал книги, переводил, много написал стихов к известным советским песням. «Мгновения», например, его песня. Аркадий Северный пел песни на его стихи. И «Сладку ягоду» (а вы думали народная?), и «Утреннюю песню». Хотя, конечно, не саму «Утреннюю песню», а пародию на нее Владимира Шандрикова.

* * *

Рождественский – советский поэт, и тут ничего не изменишь, да и не надо менять. Он лауреат премии Ленинского комсомола (1972), Государственной премии (1979), член КПСС с 1977 года.

Вместе с тем – председатель Комиссии по литературному наследию Осипа Мандельштама, активно занимался его реабилитацией.

А Высоцкий? Первая книга стихов Высоцкого вышла уже в 1981 году. В самый разгар советской власти. Тоже заслуга Рождественского. Он и предисловие к ней написал, и председателем опять же Комиссии по литературному наследию Высоцкого был.

Уже за одного Высоцкого Роберту Рождественскому памятник при жизни полагался. Теперь вот есть доска на улице Горького. Тоже дело, тоже хорошо. Все лучше, чем ничего.

* * *

Лучшая его книга вышла в 1994 году. Называется «Последние стихи Роберта Рождественского». Ага, Некрасов. Перестал уже быть гражданином, стал просто поэтом. Да и не мог он быть гражданином РФ. Служу, знаете ли, Советскому Союзу.

Хотя, конечно, хороша и классика его. Как там? «Красивая женщина – это профессия,/ А все остальное – сплошное любительство».

Ни убавить, ни прибавить.