Денис Безносов
Арсен Мирзаев. По тембру молчания. Иллюстрации: Борис Констриктор.
– Madrid: Ediciones del Hebreo Errante, 2011. – 92 с.
Стихи, гуляющие по тембру молчания, как по набережной, вдоль тишины. Целая книга дыхания, шепота, немоты и промалчивания. Слова осваивают язык жестов, размахивают руками, улыбаются и печалятся. Мы наблюдаем за их пантомимой, завороженные вакуумной тишиной, проваливающейся в паузы между словами, строками, строфами, страницами. Так, поэт сначала признается: «учусь/ говорить/ в школе/ немых»; а затем продолжает: «погружаюсь/ в глухое/ безмолвие –/ не по гордыне/ из смирения/ перед / Господом Словом».
Перед нами книга стихотворений поэта и исследователя русского авангарда Арсена Мирзаева, проиллюстрированная Борисом Констриктором. Рисунки не просто сопровождают/дополняют поэтический текст, не изображают то, о чем говорится в стихотворении, они вступают с текстом в диалог. Возникает разговор слова и иллюстрации, поэта и художника. Рисунки говорят и молчат вместе со стихотворением, поддерживая «тембр», поэтому читательский глаз одновременно и читает, и рассматривает книгу.
Но кое-где текст сам маскируется под тишину, вытесняя иллюстрации со страницы. Он сам изображает все необходимое, он полностью неслышен (в нем может не быть слов), но продолжает говорить речью без буквенных знаков. Таков второй из «Двух шепотов» – «неслышный», состоящий из одних точек и обрывающийся после последней в пустоту белого листа. Таков цикл «Стихи с посвящениями», где знаки препинания говорят вместо слов. Вот, например, стихотворение, посвященное Геннадию Айги:
,,,,,,,:,,,,,,,:?,,,,,:?
..:?...:?..:?.?:?.:?.?.?
:?!.:?!??!!:::!!!!!!!!!!!!!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Однако не все тексты с головой ныряют в одну тишину. Внутри поэтического пространства Мирзаева тишина соседствует со звуком, а печальные (порой и страшные) стихи соседствуют с ироничными. В начале книги нас встречает стихотворение «Подземка», где автор дает «инструкцию для пассажира на случай встречи с другим пассажиром», и перечисляет целый ряд ситуаций с объяснениями, как в каждой из них следует себя вести. Вслед за ироничными советами, вроде этого: «если среди пассажиров/ вы увидели человека/ с обглоданной костью/ и отчаяньем в томных очах –/ задумайтесь/ прежде чем кинуть другую:/ духовный голод неутолим»; следует весьма печальная концовка, с которой трудно не согласиться:
 Дыхание, шепот, немота и промалчивание. Рисунок Бориса Констриктора. Иллюстрация из книги |
если среди пассажиров
вы увидели человека
в образе человека –
не верьте ему:
он может оказаться
человекоподобием┘
(впрочем
кто знает
как выглядит человек
на самом деле).
В другом стихотворении, уже лишенном иронии, герой выходит из сумерек «пред-рассвето-закатных дней» и погружается в «преддверие жизни/ переходящее в/ предсмертие┘». Прислушиваясь к молчанию/немоте, Мирзаев чувствует насквозь словесную ткань и, подобно шахматам, расставляет слова – одно-два на каждой строчке. «Мастер минималистических текстов, Арсен свертывает целые пространственные и временные пласты и выбрасывает их в белый лист, – пишет в предисловии «У входа в книгу» Сергей Бирюков. – И вдруг перед нами открывается целый лес русской словесности, где палиндромы перекликаются с анаграммами, где заумное слово взывает к нормативному слову, где могут открыться и вырубки, обозначенные знаками препинания». Книга Мирзаева поистине многогранна. Поражает, насколько разными могут быть стихотворные тексты одного и того же поэта под одной и той же обложкой. И какой бы ни была тональность, тексты вновь и вновь обволакивает тишина молчания.
в желтом доме
осени
чертиков зеленых
поймать пытаюсь.
о, грусть!
А на соседней странице «чайки с криком/ тишину клюют». Читая стихотворение, мы явственно чувствуем этот «клюющий» крик чайки. И он, и рисунки на страницах, и голос поэта, его печаль и радость, и в конце концов, сам воздух под обложкой – все следует «тембру молчания». Нам остается только его распознать.
