Животные, люди, природа и города

ЛАКЦЫ СУЩЕСТВУЮТ
Сулейман Ахмедов. История лакской литературы: В 3 томах. Т. 3. 1960–2000 годы.
– Махачкала, ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2011. – 364 с.

Третий том «Истории лакской литературы» охватывает период с 1960 по 2000 год, продолжая хронологию тома первого (с ХV века до революции) и тома второго (с 1917 по 1960). Кто такие лакцы? Одна из коренных дагестанских народностей, насчитывающая около 150 тыс. человек. К ним, к примеру, относится космонавт Муса Манаров или же, допустим, печально знаменитые в политике братья Хачилаевы. Автор трехтомника, тщательно снабженного всем научным ссылочным аппаратом, – Сулейман Ахмедов, главный научный сотрудник Института языка, литературы и искусства имени Г.Цадасы. Этот филологический бэкграунд, впрочем, никак не вредит ни увлекательности текста, ни его информативности.

Однако с широким читателем, возможно, будет загвоздка. Лакская литература вряд ли входит в сферу интересов большого количества людей (и даже лакцев). Это, конечно, печально. Открывшись компендием «Аль-Мухтасар» о свободе воли и равенстве людей перед Богом, написанным ученым-теологом Али Кумухским на арабском языке, лакская литература проделала труднейший путь и дошла до наших дней в довольно выдохшемся виде. Не потому, что потеряла в качестве (об этом могут судить только люди, читающие на лакском), а потому, что стремительно теряет читателя.

Фея всегда приходит... Фото Владимира Захарина

Синкретическая, медиевальная, соцреалистическая, постсоветская – в любом своем виде лакская литература (как и литература прочих так называемых малых народов) малоизвестна. Причин много: и ломка школы перевода, и утрата языка, и переход многих авторов в «русскоязычную секцию»... Да автор и сам об этом пишет: «У современной лакской литературы главная беда заключается в сокращении количества ее читателей, утрате интереса широких читательских кругов к ней. Этой негативной тенденции объективно способствует сокращение возможностей переводов национальной литературы на русский язык».

На этом фоне выход трехтомника Сулеймана Ахмедова – уже огромная победа. Конечно, среди имеющихся обзорных статей и творческих портретов не хватает самых новых имен. Недостает последнего десятилетия, живой современности. С другой стороны, неоформленная текучка – удел литературной критики (которой в Дагестане практически нет). Ахмедов же действовал как ученый. С одним отличием – в его большой работе нет холодной беспристрастности и голых фактов, зато отлично чувствуется глубокое неравнодушие к дальнейшей эволюции не только лакской словесности, но и лакского народа. Ставлю широкий и жирный плюс.

Марина Исаева

БРАТАЯ НАРОДЫ
Владимир Лапин. Цицианов.
– М.: Молодая гвардия, 2011. – 542 с. (ЖЗЛ).

Вражда России с Грузией┘ Лет 10 назад такое звучало дико, а еще раньше диким бы показалось даже легкое осложнение отношений России и Грузии. 200 лет мы радостно жили вместе, и наша дружба была красивой, как песня, летящая над русскими просторами или грузинскими горами.

Мы породнились благодаря стараниям лучших представителей наших народов. В их числе, безусловно, ярким огнем светится судьба Павла Дмитриевича Цицианова, на долю которого «выпала реализация судьбоносного для России и Грузии манифеста императора Александра I 1801 года, которым эти государства с великой историей оказались политически связанными на два века, а исторически – навсегда». Так пишет Владимир Лапин, автор только что вышедшей в своде книг «Жизнь замечательных людей» монографии «Цицианов».

Родившись в Москве в княжеской грузинской семье Павел Дмитриевич с детства воспитывался и как грузин, и как россиянин, с младых ногтей он на военной службе, доблестно сражался в Русско-турецкой войне, в Польской кампании и Персидском походе. При Александре I произведен в генералы и назначен главнокомандующим в Грузии. Принимал в российское подданство закавказские княжества и ханства. Пал смертью храбрых у стен Баку. Погребен в Сионском соборе Тбилиси. Великий сын Грузии и России.

Подлецы, политические шарлатаны сеют вражду между племенами. А такие, как Павел Дмитриевич, призваны Богом соединять народы.

Книга Владимира Лапина, подробно рассказывающая о жизни этого прекрасного человека, как и недавно вышедшая в серии ЖЗЛ книга Евгения Анисимова «Багратион», подготовлена к изданию благодаря поддержке истинного продолжателя дела людей, подобных Цицианову, генерального директора ОАО «Талион» Александра Иосифовича Ебралидзе.

Иван Петров

УДЫ В ПЕРСПЕКТИВЕ
Елена Колядина. Потешная ракета: Роман.
– М.: АСТ: Астрель, 2011. – 250 с.

«Где я?» – вопросила Феодосия, размежив веки». Сиквел скандального букеровского романа Елены Колядиной «Цветочный крест» начинается именно этими, абсолютно нескандальными словами. Всем тем, кто ожидал более завлекательного зачина, придется побороться с разочарованием. Про афедрон абсолютно ни слова. Я специально искал. Зато много благолепия.

Феодосия, побывавшая в первой части сначала прекрасной девицей, потом обрюхаченной скоморохом купцовой женой, потом истовой верующей, вырвавшей с кровью собственное женское естество (клитор?), потом потерявшей сына Агеюшку юродивой, а потом сожженной ведьмой, теперь чудесным образом спасается и отправляется с обозом в Москву. В мужском обличии да с новым воздыхателем–стрельцом по имени Олексей. Героиня попадает в монастырь, где постигает науки со стремительной скоростью и сноровкой. На обложке книги так и сказано: «Сказание о том, как блаженная Феодосия обернулась ученым монахом Феодосием Ларионовым».

Монах и вправду получился ученый, изобретательный. Вот и название «Потешная ракета» тоже неспроста: «Все то время, пока она мучилась вопросом, как взлететь на седьмое небо, дабы встретиться с Агеюшкой, – махолетом, либо крылатой ладьей, либо из пушки, – рядом с ней находилась книга, в которой на все отвечено и даже есть чертеж летательной ступы!» Феодосия приступает к трудам.

В финале Агеюшка действительно находится, но не на небесах, а у цыган в «феатре». Да и новое дитя, кажись, на подходе: после случившейся таки близости с Олексеем «от запаха тушеной капусты опять потянуло в пищной жиле, и Феодосия едва сдержала блевоту». В общем, все счастливы.

И все же вторая книжка вряд ли стяжает хоть малую толику внимания, оказанного прессой и литобщественностью «Цветочному кресту». Развлекательная, лубочная эклектика, приглянувшаяся жюри «Русского Букера» в 2010 году, при каждом повторе будет казаться бледнее и смазаннее. «Фавора» и «перспектива», перемежающиеся с «удами» и «стегнами», пожалуй, уже никого не возмутят и не взволнуют. Одним словом, «Потешная ракета» как продукт вторичный погоды не сделает. Но тем не менее автор по имени Елена Колядина уже застолбила себе место в истории литературы нулевых. Пускай и в виде казуса.

Руслан Макаров

МАГИЯ СТРИТ-АРТА
Павел Костин. Время пришло.
– London: Urban Romantics, 2011. – 268 c.

Книжка замечательна несколькими вещами. Во-первых, издана она, как ни странно, в Лондоне. Во-вторых, в финале текста крупными буквами написано «НАЧАЛО». В-третьих, появлению ее на свет сопутствовал ряд случайных, но счастливых обстоятельств. Но об этом ниже.

Автор – Павел Костин, молодой российский писатель, живущий в Калининграде. Неоднократный лонг-листер независимой литературной премии «Дебют». Автор повестей «Бегун» и «Анестезия крыш», изданных в 2007 году в АСТ. Ну а в этом году в издательстве «Глас» вышел сборник Mendeleev Rock (на английском языке), куда была включена и одна из повестей Костина. Между прочим, в переводе Эндрю Бромфилда – того самого, что познакомил англоязычных читателей с Пушкиным, Львом Толстым, Булгаковым, Хармсом, братьями Стругацкими, Пелевиным, Акуниным и т.д. Сборник презентовался на Лондонской книжной ярмарке и на BookExpo в Нью-Йорке (в рамках международной программы премии «Дебют»). В Лондоне Костина заметил издатель Макс Боллин, и буквально через полгода в Москву прибыла свежеотпечатанная новинка. В будущем планируется издание на английском языке.

Мир нараспашку. Фото Владимира Захарина

«Время пришло» – это, пожалуй, логическое продолжение уже упомянутых здесь повестей. Если в «Бегуне» персонаж соответственно бегает по ночному городу, а в «Анестезии крыш» занимается руфингом, штурмуя стены и крыши высоток, то герой повести «Время пришло» болен стрит-артом, рисует граффити. Все эти персонажи одержимы урбанистической свободой, все не приемлют никаких заданностей и тем самым отлично вписываются в череду новых героев новой молодой прозы.

Однако помимо городского нонконформизма в повести «Время пришло» присутствуют и сюжетно-смысловые осложнения в виде проблем героя с памятью (помнит лишь события годовой давности), иррациональных явлений (фея в белой тунике) и мистико-приключенческой линии (расшифровка разгадки по граффити, которые приводятся тут же в виде изображений на страницах книги).

«Хочу рисовать. И чтобы получалось. Хочу творческую работу. И чтобы денег всегда хватало. И чтобы все меня любили. И никогда ни о чем не переживать». Так и хочется продолжить: «Хочу кошку, чтобы она сидела у меня на коленях и мурлыкала, когда я ее глажу». Что это? Инфантилизм? Или все же чистосердечный вопль поколения? Обозреватели единодушно склоняются к последнему. Так что Павла Костина определенно можно поздравить.

Татьяна Уткина

ПАМЯТЬ И ПАФОС
Зиновий Вальшонок. Записки ночного сторожа: Книга Времени и Судьбы: Мемуарный роман. Часть 1./ Предисл. В.Баранова; послеслов. Р.Казаковой.
– Харьков: Факт, 2011. – 430 с.

Зиновий Вальшонок. Записки ночного сторожа: Книга Времени и Судьбы: Мемуарный роман. Часть 2./ Предисл. В.Дагурова; послеслов. Б.Чичибабина.
– Харьков: Факт, 2011. – 428 с.

Зиновий Вальшонок – не человек, а песня. Одно семитомное собрание сочинений чего стоит! А портреты на суперобложках? А фотографии и родословные древа, щедро усеявшие страницы? Но обо всем по порядку.

О том, что Вальшонок – известный поэт, неинформированные невежды узнают сразу же, только-только раскрыв книгу. На той же супеобложке каждого тома приведены изображения двух дипломов. Первый – почетный диплом лауреата Литературной премии имени Бориса Пастернака за 2008 год. Второй – лауреата литературной премии «Золотой теленок». И то и другое, продемонстрировано с должной серьезностью и трепетом.

Но, собственно, речь не об этом. Речь о мемуарах «Записки ночного сторожа». Вот тут я вынужден сменить баян на скрипку, а гусли на аккордеон. Потому что мемуары действительно хороши (этот жанр вообще ничем не испортишь). Зиновий Вальшонок, как человек много лет имеющий дело с литературой и самым искренним образом связавший с себя с Поэзией и Пафосом, успел пообщаться со множеством видных и любопытных людей. Беседы с Павлом Антокольским в переделкинском парке, квартирник с Высоцким, редакционные интриги в советской «Литгазете», впечатления от Бориса Слуцкого и Давида Самойлова, писательский дом в Харькове и многое другое – все это изложено увлекательно, живо, беллетристично. Со вкусом. И даже некоторая фамильярность (называние однажды увиденного Высоцкого Володей, к примеру) не портит дела. Так что «Книгой Времени и Судьбы» двухчастные воспоминания наречены не зря.

А вот и небольшая иллюстрация, так сказать, стиля: «Марину Влади я, по правде говоря, сначала не узнал. Усталая бледнолицая женщина в вельветовом брючном костюме. Волосы невообразимого цвета, видимо, от частых перекрашиваний, какие-то темно-русо-рыжие, смутными волнами плавно спадают на плечи. А тут еще самая характерная часть лица, глаза и скулы, скрыта под большими темными стеклами солнцезащитных очков». Затягивает? То-то. С нетерпением жду следующего собрания сочинений. Желательно 100-томного.

Борис Рыкалов

ТАЕЖНЫЕ СТРАСТИ
Николай Байков. В горах и лесах Маньчжурии: Очерки. Тигрица: Повесть./ Комментарии и приложение Е.Ким.
– Владивосток: Рубеж, 2011. – 736 с. (Собрание).

Очерки «В горах и лесах Маньчжурии» и повесть «Тигрица», принадлежащие перу русского эмигрантского писателя-натуралиста Николая Байкова (1872–1958), наконец-то выходят в России: «Тигрица» – впервые, а очерки – после перерыва почти в 100 лет. Это второй том собрания сочинений Байкова, предпринятого дальневосточным издательством «Рубеж» (о первом томе читайте в «НГ» от 28.01.10).

Возвращение текстов незаслуженно не замеченного писателя на родину еще не вызвало широкого отклика, но на это есть свои причины. Харбинская русская литературная эмиграция по сравнению с европейской или американской практически не изучена. Тонко чувствующий природу и слово, широко издаваемый в Японии, проживший полвека в Китае и похороненный в Австралии, Байков долгое время оставался известен лишь узкому кругу биологов и литературоведов. После перестройки его тексты появлялись в тихоокеанском альманахе «Рубеж», но этого оказалось недостаточно для восстановления исторической справедливости.

В первый том, я напомню, вошли повесть «Великий Ван» и «Черный капитан», в третий войдут рассказы, очерки, статьи из книг «Шу-Хай», «Сказочная быль», «По белу свету», «У костра», «Записки маньчжурского охотника». Все это как раз к будущему 140-летию писателя.

Лубок рождается из святого и неприличного. Фото Владимира Захарина

Маньчжурские очерки Байкова прекрасно возместят пустующую сейчас нишу повествований об окружающей природе и ее загадках. «Тигрица» – вещь автобиографическая, причем с сохранением подлинных имен и фамилий действующих лиц, храбрых промысловиков и охотников, философов и скитальцев, с которыми автор путешествовал по тайге. Тигрица – это не только царственный зверь, противопоставляемый автором ущербной человеческой натуре, но и русская женщина Настя, сильный персонаж повести. При всем при этом главной темой и главной героиней Байкова остается тайга со всеми ее малыми и большими обитателями.

Тексты снабжены комментариями и приложениями живущей в Сеуле русской байковедки Елены Ким.

Наталья Повойкина