Алиса Ганиева
Владимир Березин. Птица Карлсон: Роман-пародия, эссе.
– М.: АСТ: Астрель; Владимир: ВКТ, 2010. – 318 с.
Эта книжка писателя-фантаста (и бывшего и. о. ответственного редактора «НГ-EL») Владимира Березина вышла сразу в двух редакциях, «мужской» и «женской». Редакции немного отличаются обложками и содержанием, но суть у них одна – постмодернистская головоломка, кубик Рубика и тотальное литературное травести. Знакомый нам с детства Карлсон неутомимо меняет гоголевский тарантас на пилатовский бархатный плащ с кровавым подбоем, бороду Черномора на гриб и трубку кэрролловской гусеницы, серую пелену гамлетовского призрака на дорожный наряд хоббита, бэрриморовский костюм на дареный заячий тулуп, межпланетный аппарат красноармейского разведчика на вырезанное тело деревянной куклы, и так до бесконечности.
Малыш, Боссе, Бетан, Гунила, дядя Юлиус и прочие линдгреновские персонажи так же неожиданно перепрыгивают из одной ситуации в другую, а характерные маски, мировые сюжеты и книжные перипетии заворачиваются в грандиозный интеллектуальный вихрь.
Березин щеголяет не только аллюзийным жонглерством, но и сложной стилистической игрой. Каждая главка, каждая история написана по-разному, являясь пародией на то или иное писательское единство приемов. Со страниц березинской книжки слышится то Пушкин, то Гоголь, то Николай Островский, то Олеша, то Набоков, то Толстой (Алексей Константинович, а впрочем, и Лев Николаевич тоже), то древнерусская летопись.
 Бедный Йорик? Нет, вполне возможно, что Карлсон. Эжен Делакруа. Гамлет и Горацио на кладбище. 1839. Лувр, Париж |
Словесный виртуоз Владимир Березин может так: «Имея такого конкурента, как Карлсон, Малышов уже совсем оплошал и шел к неминучей нищете, но тем не менее все сидел на своих задах и ни за что не хотел выйти. Уговорил кто-то Малышова подать в суд за неверный земляной отвод – и вот начали они судиться».
А может и так: «Покинув кладбище, Карлсон пошел к знакомым в редакцию «Газетт». Там было накурено и шумно, и Карлсон вдруг понял, что задыхается. Было бы глупо умереть в такой день в астматическом приступе, выйдя из дома за печенкой и даже не встретившись с друзьями, ради которых спустился на улицу. Слава тебе, безысходная боль! Раз – и фигак сероглазый король. Фигак! К чему теперь рыданья, пустых похвал ненужный хор».
И еще вот так: «Карлсон оказался невысоким толстым человечком, быстро сжавшим болезненную руку молодого человека своей пухлой и теплой рукой. – Карлсон, а вы, товарищ, кто будете? – Зовите Павлом Малышкиным, не ошибетесь».
Помимо «Карлсона» вы найдете в книжке собрание эссе о полувымышленных писателях-фантастах, съезжающихся на ежегодный писательский конвент. Общий заголовок этих фельетонных портретов так и звучит – «Конвент». Эссе смешные и очень, кстати, экслибрисовские.
Впрочем, этому роскошному постмодернистскому пиру ума и духа остро не хватает одной вещи. Можно называть ее сверхидеей, а можно – как-то еще. Без нее получается только лишь триумф эрудиции и чистое искусство. Поэтому «Птица Карлсон» – система, полная гиперссылок, но замкнутая. Отсюда остающееся после прочтения ощущение безупречности, но необязательности, факультативности и даже чрезмерной стерильности романа-пародии и эссе.
Правда, это свойство вполне может быть трактовано как плюс, к чему я вас и призываю.
