Андрей Мартынов
Оксана Тимофеева. Введение в эротическую философию Жоржа Батая.– М.: Новое литературное обозрение, 2009. – 200 с.
Мартин Хайдеггер назвал его «самым светлым умом Франции». Если учитывать болезненное самомнение и ревность великого философа к собратьям по цеху, то похвала действительно многого стоит.
Кто же этот счастливчик? Знаменитый мыслитель и писатель Жорж Батай (1897–1962).
Современный исследователь французской философии Оксана Тимофеева (Москва) посвящает свою книгу реконструкции картины мира одного из создателей постмодернизма.
Как правило, эротическая философия на протяжении всей своей истории строилась на противопоставлении духовного (собственно эротического) и телесного (сексуального) начал. И в соответствии с этой традицией, восходящей еще к античной мысли (Платон) и средневековой схоластике (Фома Аквинский), спор решался в пользу духовного. И хотя некоторые философы эпохи Просвещения (Гельвеций, Дидро) или последующие материалисты (по сути, эпигоны того же Гельвеция или Дидро), наоборот, высказывались в пользу физического, их было меньшинство.
Творчество Жоржа Батая выходит за пределы привычных рамок.
Эротизм, по мнению автора «Небесной сини», является главным отличием человека от животного. Правда, само возникновение эротизма Батай показывает довольно парадоксально: «еще по-звериному мохнатый неандерталец познал смерть. На основе этого знания и появился эротизм, отличающий сексуальную жизнь человека от половой жизни животного». Также эротизм характеризуется философом определенной системой запретов, которые противопоставляются «разрушительной, смертоносной природе» и тем самым отличают его от половой жизни животных.
 Эротизм является главным отличием человека от животного. И.Е.Репин. Обнаженная натурщица (со спины). Середина 1890-х. ГТГ. |
Табу формируют культуру, также противостоящую природе. Ведь «отрицать природу, по мысли Батая, значит отрицать животное, которое составляет опору негативности человека», – пишет Тимофеева. Как итог, отмечает ученый, «именно собственное тело становится, таким образом, объектом отрицания. С этого (фиктивного) отрицания, по Батаю, начинается, собственно говоря, человеческая история». Поэтому в словарь эротической философии Батая наряду с такими понятиями, как «желание» или «гетерогенность», входят «трата», «суверенность», «сакральное». Тоже своего рода парадокс.
Думается, есть еще одна интересная особенность, характерная и для философии, и для биографии Жоржа Батая, – «русский след». Тимофеева обращает внимание читателей на то, что социалистический эксперимент, происходивший в Советском Союзе, мыслился философом «прыжком в смерть» для западного индивидуального сознания, а сама Россия представлялась своеобразной «дырой». Если же отвлечься от подобных деклараций, то следует отметить наличие определенных параллелей между творчеством Жоржа Батая и прозой Андрея Платонова. Они также фиксируются Тимофеевой в монографии.
Но и это не все. Дело в том, что мыслитель в начале 1920-х годов в Париже много общался с Львом Шестовым и именно под его влиянием начал активно читать Достоевского, Кьеркегора, Паскаля, Платона. Более того, он принял деятельное участие в переводе на французский язык знаменитой книги Шестова «Добро в учении графа Толстого и Фридриха Ницше» (издание появилось на парижских прилавках в 1925-м). И еще один «след»: в 1931-м Батай познакомился с публицистом и общественным деятелем Борисом Суварином и вступил в созданный им так называемый Демократический коммунистический кружок (который, впрочем, распался спустя несколько лет). В том же году Батай участвовал в семинаре Александра Койре (Койранского) в Практической школе высших исследований, а в 1934-м – в семинаре Александра Кожева (Кожевникова). Его лекции о Гегеле оказали концептуальное воздействие на Батая, о чем пишет и Оксана Тимофеева.
Кстати, русский (а точнее, украинский) «след» присутствует и в личной жизни автора «Невозможного». В 1946 году Батай женился на княгине Диане Кочубей де Богарне, в браке с которой у него родилась дочь Жюли.
Такие вот русские следы во французской эротике. Вот уж натоптали – так натоптали.
Дарья Гармоненко