Коктейль в рюмке и ошибки Пастернака

Татьяна Кудрявцева. Превратности одной судьбы. (Записки литератора и переводчика). – М.: Р. Валент, 2008. – 152 с.

Татьяна Кудрявцева перевела много английских и американских книг: «Дитя слова» Айрис Мердок, «Кролик вернулся», «Кролик разбогател» и «Кролик успокоился» Джона Апдайка, «Монсеньор Кихот» и «Человеческий фактор» Грэма Грина, «Призрак проститутки» Нормана Мейлера┘ Редактировала переводы художественной литературы, занималась устным переводом.

Она из тех, кто во времена железного занавеса часто бывал за рубежом. «Однажды моя подруга Нина Бриндт-Ратиани, работавшая в представительстве ЮНЕСКО в Москве, в разговоре со мной заметила, что прочитала мой перевод (не помню, какой книги): «Все, как всегда, хорошо, – сказала она, – но что же это твои герои пьют коктейли из рюмок?» – «А из чего же они должны пить?» – «Разве ты не знаешь? Из стаканов, конечно». – «Откуда же мне знать? – сказала я. – Я никогда не была за границей и не пила коктейлей». – «Я буду не я, если не отправлю тебя за границу», – сказала Нина. И отправила. Довольно скоро мне позвонили и предложили поехать переводчицей на конференцию ЮНЕСКО в Париж». В 1962-м Кудрявцева пришла ответственным секретарем в журнал «Иностранная литература». «Через год, когда освободилось место завотделом прозы и поэзии Европы и Америки, я сбежала из ответственных секретарей. Работа на новом посту много дала мне в плане общения. В поисках книг я объездила всю Европу, не раз бывала в США, встречалась там с писателями и издателями, что позволяло получать не только книги, но и рукописи. Например, я получила от жены Хемингуэя Мэри верстку посмертно изданной книги «Праздник, который всегда с тобой», и мы напечатали ее одновременно с американским изданием, а также рукопись повести «Старик и море».

Переводчик должен знать западную жизнь изнутри... Б.М.Кустодиев. Парижский бульвар ночью. 1913. Пермская государственная художественная галерея

В книге нет размышлений о художественном переводе, это сборник воспоминаний. Тут и Сталин, и Вышинский, и Борис Пастернак, и Арсений Тарковский, и Константин Симонов, и Жорж Сименон, и Луи Арагон, и Альберто Моравиа, и Мэри Хемингуэй, и Джек Мэтлок┘

Автор, например, вспоминает, как редактировала в Гослитиздате перевод «Короля Лира», сделанный Пастернаком: «┘Я сказала ему, что зря он взялся за перевод такого сложного поэта, как Шекспир, что в его переводе много ошибок, и в доказательство сказанного вручила исписанную мною тетрадь. В ответ Борис Леонидович протянул: «Да-а-а? В самом деле?» Взял тетрадь, свою рукопись и ушел. А мои коллеги набросились на меня: «Таня, ты с ума сошла – править самого Пастернака!» – «Ну и что? – сказала я, уверенная в своей правоте. – Он же наврал». <┘> Словом, через несколько дней Пастернак снова пришел в редакцию и сказал: «Я просмотрел ваши замечания и кое-какие ваши предложения принял – я пометил их красным карандашом». Я возмутилась: «То есть как?! Вы не все приняли? А остальное? Там же полно ошибок!» – «А остальное, милая барышня, пусть будет на моей совести». Опять же по глупости я не уберегла ту тетрадку и не знаю теперь, какими строками в «Короле Лире» могу гордиться».

Много тут и о писателях, тексты которых она переводила на русский. «Особое место в моей жизни занимает Грэм Грин – не только потому, что это самый крупный английский писатель, с которым мне довелось познакомиться, но и потому, что он стал настоящим другом – не только моим, но и моей семьи». Или вот: «В конце 80-х годов – кажется, в 1988 г. – я жила летом в Доме творчества писателей в Переделкино и зачем-то приехала в Москву. Лишь только я вошла в свою квартиру, как зазвонил телефон. Мужской голос с сильным акцентом попросил Таню Кудрявцеву... Поняв, что это иностранец, я сказала по-английски: «Это я». – «А это Норман Мейлер». Я чуть не упала со стула. «Откуда вы звоните и как узнали мой телефон?» – «Телефон ваш мне дал Апдайк, а звоню я из Москвы, из «Националя», и хочу, чтобы вы ко мне приехали. Можете?»

Говорится в книге и о такой неотъемлемой стороне советского книгоиздания, как сокращение оригинального текста по идеологическим и другим причинам. Кудрявцевой очень понравился «Выбор Софи» Уильяма Стайрона, но она понимала, что из-за обилия сцен сексуального характера роман у нас не напечатают. «Запинаясь, я сказала Стайрону, что, если он хочет, чтобы его роман вышел в СССР, необходимо сделать купюры – это требует наше законодательство. Он спокойно выслушал меня и спросил: «Вы их наметили?» Я достала листок с перечнем страниц. Открыла первую страницу. Он прочел отмеченное мною место. Сказал: «Хорошо». Просмотрел еще два места и стал листать книгу: «Вот это можете убрать. А это надо пересказать – выбрасывать нельзя». И роман был напечатан с купюрами. А в 1995 году петербургское издательство решило переиздать роман и попросило меня восстановить купюры. Их набралось┘ около 50 страниц».

Есть в книге еще об одной из задач переводчика – причем не только советского времени – «пробить» текст в печать. Кудрявцева «пробивала» многие свои книги. Так, публикации романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» она добивалась 18 лет...

Так что «Превратности одной судьбы» – чтение увлекательное. Тем более переводчики, особенно многое и многих повидавшие, не так уж часто пишут мемуары...