Куда подевалось смирение?

Татьяна Семенова, Павел Кузьменко. Колодец времени: Роман. – М.: Фаэтон, 2009. – 560 с.

Маленькое издательство «Фаэтон» продолжает свою серию о приключениях современных молодых героев в прошлом, куда они попадают на машине времени. Сочетание фантастики и реальности в «Колодце времени» совсем сильно сдвигается в сторону реальности. Попасть-то они попали, но средство передвижения потеряли и вынуждены спасаться остроумным и очень опасным способом.

Казалось бы, за фантастикой сохранились только развлекательно-пугательные функции. Как вдруг в серии романов о путешествиях на машине времени «Фаэтон» автор Татьяна Семенова и присоединившийся к ней с пятой книги («По следам инков») Павел Кузьменко (кстати, постоянный автор «НГ-EL») вернули этому жанру просветительскую функцию. Просвещение в истории. Не в альтернативной, не в фэнтезийной, а в обычной. И хотя она вся сплошь тенденциозная и состоит не из единого массива, а из версий, в ней все-таки остается место для истины. Ее авторы нащупывают художественным путем. И получается убедительно.

Специально подготовленные герои отправляются в Александрию Египетскую в 391 год, накануне одной из культурных катастроф – сожжения крупнейшей библиотеки Римской империи, чтобы кое-что спасти. Им это частично удается. Но не получается вернуться в свое время из-за ошибки в программе. Они оказываются в Константинополе в 1096 году, и┘ О сюжете все. Пусть читатель сам прочтет и порадуется литературно качественным перипетиям повествования. Лучше чуть пристальнее приглядеться к методу соавторов, чтобы приметить интересную проекцию в современность, высвеченную ими из IV века.

И колокола падают. Или это все еретики клевещут? Иллюстрация из книги. Художник Юрий Авалишвили

Вот, скажем, сцена в Риме в начале книги. Реальный человек, аристократ и интеллигент историк Аммиан Марцеллин встречает давнего приятеля, выдуманного персонажа Марка Плация. И беседуют они о том, что составляло в конце IV столетия главную злобу дня, – о христианстве и язычестве. Аммиан не носит крестик, а Плаций носит. Но не от того, что уверовал в грядущее спасение, а от того, что он государственный служащий у императора Феодосия. Христианство превратилось в партию власти. А ведь еще в начале IV века христиан травили в цирках и шло почти поточное производство святых великомучеников.

Замечательна сцена, где монастырская делегация просит благословения у аввы Паисия, отшельника, покинувшего обитель, где поселились разврат и стяжательство. Встреча подвижника-аскета, никакого администратора и политика в рясе. Все трое – реальные будущие святые. Если верить житийной литературе – смиренные молитвенники. Если верить художественной реконструкции – смертельные враги.

Правящая Церковь – не духовный, а политический институт со своими вооруженными отрядами – обрушивает этот меч на христианских сектантов, иудеев, оставшихся язычников. В это самое время в Сирии проповедует Иоанн Златоуст и прилагает титанические усилия, чтобы отмыть Церковь от крови, вернуть ей то, что завещал Христос, смирение. Это в первом-то веке свободного существования этой Церкви!

А теперь проекция, легко читаемая через века. Не прошло и двух десятков лет с освобождения РПЦ, но голос ее деятелей звучит все громче. В условиях свободы слова показал канал НТВ фильм «Последнее искушение Христа» – проклятия каналу. Отметила Пугачева свой юбилей на Страстной неделе – пальчиком грозят Пугачевой. А еще не успевшим раздеться и устроить парад геям уже не угрозы пальчиком, а кулаком в глаз. Батюшки в школе, в армии, в тюрьме, на телеэкране. И в разных кругах все громче разговоры о том, чтобы сделать православие государственной религией. Пока все потихоньку к этому идет.

Казалось бы, ясно: христианство и христианская Церковь – это учение и организация, голова и рука. Только рука никак не может избавиться от греха властности. И в церковных кругах всегда готов выступить какой-нибудь новый Никон с идеей, что Церковь должна стать не управляющей, а правящей. Так и колеблется эта маятниковая система. То рабствующая и гонимая, то властвующая и гонящая.

Стоит обратить внимание на мысли, возбуждаемые невинной и подростковой с виду книгой Семеновой и Кузьменко, и подождать реакции – не объявит ли ее кто-нибудь богохульной?