Падающего – толкни

Заратустра толкнет в пропасть ребенка немытой пяткой, да и поскачет себе дальше.
Н.Рерих. Заратустра. Государственный музей искусства народов Востока. Москва

Впервые на русском сделана попытка освоить эпистолярное наследие Ницше( Письма Фридриха Ницше.М.: Культурная революция, 2007) Игорь Эбаноидзе, переводчик и составитель, дал читателю книгу, осветившую «изнутри» наиболее значимые и выразительные свидетельства внутренней биографии философа. Но┘ Вместе с благодарностью создателю книги возникает и спор.

1. Эбаноидзе преклоняется перед своим героем, призывает и нас отказаться от привычных координат и постараться «попасть внутрь вращающегося колеса его мысли и его судьбы». На мой взгляд, собранные в книге эпистолярные свидетельства доказывают, что этого делать не надо. Когда Ницше на пороге или уже за порогом помешательства рассылал из Турина абсолютно «клинические» письма, его корреспонденты катились вместе с ним в колесе безумия. Так, Август Стриндберг отвечает стилизованным бредом и подписи «Ницше Цезарь» противопоставляет «Стриндберг Бог». После чего и Ницше превращается в бога, подписываясь то «Распятый», то «Дионис». И только историк Якоб Буркхардт забил тревогу, потребовав от друзей Ницше консультации с психиатром. Первый и единственный, хотя эпистолы «Цезаря-Диониса-Распятого» текли во все стороны света уже больше месяца. Но Эбаноидзе дорог энтузиазм Петера Гаста – Ницше «имел право на манию величия!» Ибо он «ближе если не к истине, то уж во всяком случае к живому мифу – к тому маршруту, который прочертил во внутреннем опыте человечества прирожденный горовосходитель Фридрих Ницше». Но какому, простите, маршруту? В клинику для душевнобольных? «Так скажет обыватель», – ужасался Петер Гаст. Эбаноидзе согласен.

2. А маршрут очевиден и вовсе не загадочен. «Мои речи темны? Если бы я только мог довериться, то Вы бы узнали, что у меня есть и слова. До сих пор мне все время приходилось молчать. Дух? Что мне дух? Что мне познание?.. Посмотрите же сквозь этот этап, в котором я живу уже несколько лет, взгляните на то, что за ним! Не стройте иллюзий на мой счет. Не думаете же Вы, что «вольный дух» – мой идеал? Я – » (ноябрь 1882). В предисловии Эбаноидзе приводит эти строки из письма Ницше Лу Саломе и комментирует прочерк, зияющий после «Я»: «Что же стоит за этим прочерком – может быть, незнание, неумение назвать самого себя? Применительно к тому, кто глубоко, «слишком глубоко» (выражаясь языком обывательских масштабов) заглядывал в человеческую душу, такой ответ будет выглядеть очень уж сомнительно. Скорее это нежелание и даже принципиальная невозможность называть каким-либо именем собственное становление и становление вообще, философом которого он был». Кем был Ницше в 1882 году, понятно: пророком новой дионисической религии вечного возвращения. «Вольный дух» действительно был его идеалом, но за несколько лет до того. В 1876 году он пишет влюбленной в него Луизе Отт: «Но также опасаюсь и за Вас, стоит мне помыслить о том, какой свободный ум Вам попался: человек, который ничего не желает так сильно, как ежедневно лишаться хотя бы одной успокоительной мысли, который ищет и находит свое счастье в этом, в возрастающем день ото дня освобождении духа». Пророком же он стал в августе 1881 года, когда его посетил экстаз – «6000 футов по ту сторону человека и времени». В 1884 году он был «великим учителем человечества»: «Меня страшит мысль, что к моему авторитету будут прибегать совершенно не те и совершенно неоправданно. Но это – беда каждого великого учителя человечества; он знает, что при неблагоприятном стечении обстоятельств может стать для человечества злым гением – так же, как мог бы стать благословением» (с. 222).

Потом «колесо» покатилось быстрее. В апреле 1887 года он пишет: «Моя философская позиция может быть названа независимейшей┘ Я чувствую себя наследником нескольких тысячелетий. Уверен, что меня просто сочли бы сумасшедшим, если бы я озвучил то, что думаю о себе».

Но озвучил. Рок. Вершитель судеб человечества. Правитель мира. Истина. Бог. «Мною говорит истина┘ Я вызываю на поединок не то, что живет сейчас, – я вызываю на поединок тысячелетия┘ я благовестник, хотя мне и суждено быть при этом еще и роком» (декабрь 1888).

Для своей деятельности Ницше пользовался метафорами восхождения в гору и нисхождения в глубины. Так что на первой ступеньке – базельский профессор господин Фридрих Ницше, а на последней вверху или, что то же самое, внизу – бог.

«Я слишком горд сейчас, чтобы верить, что какой-нибудь человек может меня любить: ведь это предполагало бы, что он знает, кто я такой» (март 1885,

с. 231).

Похоже, Ницше хотелось услышать от своих корреспондентов подтверждения, что он рок, пророк и вершитель судеб Земли. Уже в помрачении рассудка он выдает желаемое за действительное: «Во всех письмах, которые я получаю в последнее время – прежде всего из лучших домов Санкт-Петербурга, а также от настоящего гения, писателя, шведа, – присутствует некий акцент всемирной истории, как если бы в моих руках была судьба человечества» (11 декабря 1888). Не думаю, что Эбаноидзе всерьез полагает, что в руках Ницше была и есть судьба человечества. Но в предисловии он ссылается на современного отечественного апологета ницшеанства, который и впрямь это утверждает.

3. Николай Орбел написал «опыт ницшеанской апологии» – «Ecce liber» (в книге: Фридрих Ницше. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. Перевод Е.Герцык и др. – М.: Культурная революция, подготовка текста Игоря Эбаноидзе, 2005. Тираж 5000). Получилась не столько даже – и даже вовсе не – апология, а восторженный гимн, панегирик, дифирамб Ницше и его труду «Воля к власти». Но панегириста подвели метафоры. «Воля к власти» вошла в меня, как стальная свая», – ошарашивает читателя Орбел. Пикантная образность странного утверждения прямо взывает к комментариям психоаналитика. «Сегодня Ницше возвращается. «Воля к власти» – это настежь распахнутая дверь нашей планеты, через которую рвутся космические ветра, разгоняя протухший спертый воздух, превративший нас в бледных и чахлых «последних людей». Космические ветра, разгоняющие воздух, – это уничтожение атмосферы Земли, иначе понять невозможно.

Из апологии Орбела очевидно: он считает автора «Воли к власти» сверхчеловеческой силой, носителем «внетелесных, трансперсональных переживаний». Книга писем четко свидетельствует о том, что и раньше секретом не было. Внетелесные переживания стояли у Ницше на прикроватной тумбочке в пузырьке с сигнатуркой. Он был морфинистом, годами принимал опиум как обезболивающее и снотворное. Сам Ницше не осознавал связь своих «вдохновений» с наркотической зависимостью. Зато напрашивается гипотеза о сущности его «таинственного» заболевания. Оно было тем, что в психиатрии называется «бегством в болезнь», «уходом в болезнь». Она была нужна ему. А насчет «Ницше возвращается»┘ Его тексты того не заслуживают. В том числе «Заратустра», после которого «все прежние ценности обесценятся», и поднимающаяся розовым облаком стальная свая «Воли к власти».

4. Всем людям присуще чувство неравнодушия к другому. Допустим, вы заметили, что малый ребенок вот-вот свалится в колодец... И... каждый сделает то, что нужно... И не потому, что хочет войти в сношения с родителями ребенка, не потому, что ему требуется похвала соседей и друзей, и не потому, что он страшится их осуждения. Мэн-цзы

Падающего – толкни.Ницше-Заратустра

Максиму «падающего – толкни» можно истолковать как угодно. В том числе: хватай малыша за рубашонку, отдергивай от края колодца, а потом можешь наорать на родителей, «куда они смотрят». Человек с советским опытом искушен в таких фокусах. Многие помнят, как заклинаниями «из основоположников» доказывались решительно все колебания в неколебимой линии партии. Хоть курс на мировую революцию, хоть приоритет общечеловеческих ценностей. Но зачем изворачиваться по поводу Ницше? Я отказываюсь понимать, чему в его отталкивающих писаниях подчинялись выдающиеся умы. Конечно, мне сразу скажут, что все объяснили Хайдеггер, Ясперс и другие. Но они вчитывались в Ницше, когда были вынуждены к тому прискорбными историческими обстоятельствами. Но те, кто в начале прошлого века приходил в восторг, куда смотрели? Не в Ницше загадка, а в его читателях. Какие же общественные настроения существовали 100 лет назад, если «Заратустра» или «Воля к власти» могли очаровывать?

┘Ребенок оступился и падает в колодец. Мимо скачет Заратустра. Толкнул малыша немытой пяткой и поскакал дальше «на легких ногах», ибо «Заратустра есть танцор». Ну, лежал «Заратустра» в ранцах гитлеровских солдат. Там ему и место.