6 марта исполнилось 80 лет колумбийскому писателю, нобелевскому лауреату Габриэлю Гарсиа Маркесу, автору романа «Сто лет одиночества», повести «Полковнику никто не пишет» и других культовых произведений. Его проза вошла в плоть и кровь русской культуры. Примеров тому множество, и песня группы «БИ-2» «Полковнику никто не пишет» – только один из наиболее наглядных и простых.
На вопрос «Как на вас повлиял Гарсиа Маркес?» отвечают писатели разных поколений.
Василий Аксенов
Никак совершенно. Более того, я с некоторым неудовольствием читал его бессмертные произведения. А «Сто лет одиночества», представьте, даже не дочитал до конца – просто не осилил. Там есть неплохие куски: след, оставшийся от человека, сексуальные запахи┘ А в общем – отстой, как сейчас выражаются. Я обожаю Кортасара, люблю Борхеса, но с Маркесом у меня не сложилось.
Анна Козлова
В Маркесе меня с самого детства привлекала магия названий. Первой прочитанной книгой был «Монолог Исабели, смотрящей на дождь», дальше, разумеется, «Сто лет одиночества». В чем-то Маркес похож на Лимонова, все его книги – проработка одного и того же сюжета. И в то же время он – автор и единственный хозяин мира, который условно можно назвать латиноамериканской литературой. Пару лет назад я читала его последнюю вещь про то ли милых, то ли печальных шлюх, в сущности проходную, но все же типично маркесовскую. Как писатель Габриель Гарсиа повлиял на меня, скажем так, идейно, своим непрерывным контекстуальным размышлением об абсурдности мира, где нет и не может быть счастья, об участи человека, которая в том, чтобы сеять вокруг себя катастрофы и делать существование других таким же невыносимым, как его собственное. При оценке творчества Маркеса каждый другой писатель должен понимать одно – писать, как он, нельзя.
Анатолий Королев
Маркес произвел на меня в юности ошеломляющее впечатление и был одним из моих кумиров. Это кентавр, обладающий мощью лошади и головой безумного выдумщика, который держит в руках кусок льда, отражающий всю нашу жизнь. Вы помните тему льда в начале романа «Сто лет одиночества»? Сейчас я отрезвел, и уже нет той страсти, но не потому, что Маркес стал хуже, – просто я стал старше...
Павел Крусанов
История приблизительно такая. Маркеса я прочитал еще в ту пору, когда толком в литературе не увяз и воспринимал ее не более как форму организации досуга. Но впечатление он произвел на меня колоссальное, почти как Фолкнер. Он настолько раздвинул для меня пределы возможностей литературы, что я до сих пор не перестаю этому автору удивляться. Ну а что касается влияний... Подражать ему невозможно, да и незачем – для чего нам два Маркеса?
Захар Прилепин
Не могу сказать, что творчество Маркеса как-то повлияло на меня. Те его классические произведения, что я читал, мне сразу показались глубоко чуждыми. Тут я всецело поддерживаю Эдуарда Вениаминовича Лимонова, который сказал: «Сто лет одиночества» – моя любимая опера. Я – дитя русской культуры. И латиноамериканская литература, при всем ее величии, мне не близка».
Вячеслав Пьецух
Творчество Маркеса оказало на меня безусловное влияние. Я несколько лет умирал от зависти, а зависть, вообще говоря, очень конструктивное чувство. К слову сказать, это был последний великий писатель XX века. У нас уже давно таких нет.
Ольга Славникова
Маркес – это один из тех писателей, которые меня инициировали. В романе «Сто лет одиночества» мое самое любимое чудо – цыгане, которые принесли лед. Когда я это прочла, я поняла, как надо писать. Первым постмодернистом был для меня Борхес, но Маркес как романист мне ближе по темпу, дыханию┘ Оказывается, это очень небольшая вещь – «Сто лет одиночества», поняла я вдруг, когда последний раз ее перечитывала. Видимо, есть реальная книга – и есть воспоминания о ней, в которых наслаивается много собственного. Я поняла, что книги из молодости на поверку оказываются короче. Возможно, это свойство письма Маркеса: люди у него проживают долгие-предолгие жизни, сменяются поколения┘ Вот эта смесь мифологии и эпичности дает ощущение громадного объема.
Владимир Сорокин
Я не знаю, повлиял на меня Маркес или нет. Но «Сто лет одиночества» прочитал с интересом, роман понравился. По-моему, это было в 1977-м. И я отметил, что Маркес – хороший писатель.
Леонид Юзефович
«Сто лет одиночества» попались мне в 1971 или 1972 году, когда я был юным лейтенантом и служил в Забайкалье. Книгу я взял с собой, заступая в наряд начальником караула на артиллерийских складах, находившихся километрах в пяти от расположения нашего полка. Этот караул считался легким, поскольку проверяющие туда ездить ленились, и начкару можно было спать не с часу до пяти ночи, как положено по уставу, а хоть до обеда. Я, однако, увлекся настолько, что не проспал и своих законных четырех часов. Роман произвел на меня сильнейшее впечатление, хотя остыл я на удивление быстро. Все остальное, что я читал у Маркеса, меня уже не очень волновало. Это колоссальный писатель, но мой интерес к нему оказался недолгим. Я никогда не пытался подражать ему, понимая, что подобная вулканическая мощь мне все равно не по силам. К тому же сама стихия этой прозы, с ее фантасмагорической витальностью и ирреальной чувственностью, позднее стала казаться мне не то чтобы искусственной, но, во всяком случае, не органичной для того мира, в котором я жил.