Жжем все – от дубин до икон

Что-то у нас не так с народным самосознанием. Похоже, оно себя очень плохо сознает, а об окружающем мире и говорить не приходится. Народ, не помнящий никакого родства, вроде Ивана из поговорки, не знающий собственной истории даже в самом сжатом виде. И речь ведь вовсе не про дату битвы на Калке – черт с ней, с этой Калкой! Нет, мы как-то так невинно не помним то, что было лет тридцать, пятьдесят, шестьдесят назад┘ Зачем это – оно ведь быльем поросло, «уже не актуально», «не прикалывает»┘

Что, интересно, в разрезе памяти и традиции делать с народом, который только и знает, что «париться», «прикалываться» и «зажигать»? Был ли он всегда таким или, может, Октябрьская революция его перелопатила: одних в землю закопала, других из этой земли, из «грязи» вывела в довольно-таки сомнительные князи┘

Пишет Иван Бунин в «Окаянных днях», что «светит солнце, идут люди, стоят у лавок очереди┘ и опять тупость, безнадежность┘ Зачем делать что-нибудь? В этом мире, в их мире, в мире поголовного хама и зверя, мне ничего не нужно┘ «У нас совсем особая психика, о которой будут потом сто лет писать». Да мне-то какое утешение от этого?.. «Этим записям цены не будет». А не все ли равно? Будет жить и через сто лет все такая же человеческая тварь, теперь-то я уж знаю ей цену!»

Действительно, в чем-то прав здесь академик Бунин: вносит он свою лепту в историю нагрянувшего хама. А может, все-таки хам этот ниоткуда не нагрянул, а жил себе да поживал в сердцах, пока не вылупился на свет Божий в очередной раз (потому что на Руси этих разов было черт знает сколько)?

«┘На этих лицах прежде всего нет обыденности, простоты. Все они сплошь резко отталкивающие, пугающие злой тупостью, каким-то угрюмо-холуйским вызовом всему и всем┘»

Через сто лет ситуация действительно не сильно переменилась, тут с Буниным нельзя не согласиться.

Был он едким, самоупоенным и злым, но психика у него и впрямь была особая. Такая психика попадается и сейчас – все реже. Это психика видящих, в отличие от невидящих. Тех, кто может связать вчера и сегодня и сделать вывод, каким может быть завтра. Они могут быть очень непривлекательными, эти люди, но в отличие от народа, привыкшего быть – по настроению – «то дубиной, то иконой», они более или менее ровны. Их в первую очередь истребляют – равновесие народу не к лицу, его как-то эдак бросает из стороны в сторону, а эти «интеллигенты» все держатся, им «хочется культурки».

Они – в центре народного самосознания и пытаются это самосознание в самих себе и в разваливающейся российской культуре удержать от резкого превращения – то в исступленную святость, то в беспробудный кровавый кошмар. Так что их записям, безусловно, «цены нет».

А народ как зажег в семнадцатом году, так до сих пор и зажигает┘ Уже и жечь, в общем-то, нечего, все истребили, даже памяти не осталось, а он все туда же.