Лев Пирогов Ирина Андронати, Андрей Лазарчук, Михаил Успенский. Марш экклезиастов/ Роман. – СПб.: Амфора, 2006, – 431 с.
Это третья часть фантастического цикла про «Пятый Рим» – тайную организацию, занимающуюся не дележом утлых земных ресурсов (включая неокрепшие людские мозги и вконец ослабшие души), а регулированием движения «тайных сущностей».
Первая часть (роман «Посмотри в глаза чудовищ» Андрея Лазарчука и Михаила Успенского) казалась легкокрылым шедевром. Вторая (роман «Гиперборейская чума» тех же авторов) была классическим сиквелом и, как положено сиквелу, всех разочаровала. Третья часть напичкана спецэффектами. К отцам-основателям присоединилась Ирина Андронати – для спецэффектов две головы хорошо, а три лучше.
Насчет грядущей четвертой части можно предположить, что она будет написана уже шестью авторами на шести разных языках, тремя или четырьмя из которых будут языки программирования. Ее нужно будет не читать, а петь, сидя у костра на снегу, под аккомпанемент варгана, кубыза, дудука и деревянных ложек.
Как приготовить блюдо, которое запомнится каждому и потрясет всех? Надо взять побольше ценных продуктов (то есть таких, которые обычно едят помалу – черная икра, горчица, хрен, перец, соль) и перемешать до неузнаваемости. Авторы «Марша экклезиастов» взяли Борхеса, Эдгара По, Кастанеду, Акунина, Лазарчука (он своих каратистов-огнеметчиков никому не уступит), Дэна Брауна, нашинковали, перемешали, сдобрили неистовым юмором в духе передачи «Аншлаг» (иначе на общем вкусовом фоне ничего не почувствуется), прилепили сверху вишенку от Дмитрия Быкова, а сзади, как положено, прицепили толковый словарь. Поэтому роман заканчивается словами: «Стр. 423. Трикстер – тип мифологического героя; не имеет собственной позиции по отношению к добру и злу, зато чертовски осложняет жизнь всем остальным героям».
Это, надо понимать, эпитафия. Она же эпиграф.
Немножко сюжета. Тайные сущности взбеленились: мир гибнет в цепи природных катаклизмов и социальных катастроф. Активисты «Пятого Рима» ловят возбудителя беспорядков на живца: проводят в Барселоне «съезд тайных обществ» – авось он окажется таким дураком, что захочет выступить с докладом. Но возбудитель на трибуну не лезет, а шарахает по Барселоне цунами. Герои уносят ноги с помощью магии, но в результате технических накладок оказываются в Странном Месте, откуда на протяжении всего романа частично пытаются выползти сами, а частично их выволакивают оставшиеся на свободе товарищи. Эта линия, разделенная на два самостоятельных сюжетных потока, обильно перебивается вставками. Во-первых, в Средние века это самое место безуспешно разыскивают на территории ныне оккупированного Ирака монах-доминиканец и странствующий дервиш, олицетворяющие дружбу народов и единство религий (неудивительно, что в конце они друг друга прикончили). Во-вторых, «самурай Катаоки Цунэхару», немножко похожий на фандоринского слугу-якудзу, разыскивает уже в наше время шибко надобный японцам Грааль. Ему мешает суперменистый «дзед Пилип», и он же помогает тем, вторым, которые разыскивают первых. В-третьих, под ногами путаются двое организованных преступников, Шпак и Шандыба, разыскивающие то последнего из первых, то первого из вторых и обретающие покой в качестве вождей амазонского племени. В-четвертых, поэт Гумилев в двадцатые годы прошлого века ползает на брюхе по какому-то загадочному лондонскому дому Эшеров в поисках легендарной книги «Некрономикон», посвященной (оказывается) тому самому Странному Месту, в которое ему предстоит попасть восемьдесят лет спустя. В-пятых... В-шестых... А в Швейцарии – революция!
Что за напасть губит в это самое время мир, читатель рискует так и не понять, если у него одна голова, а не три. Я подскажу. Называется она Нью-эйдж. Это такой новый «большой стиль», основанный на тотальном смешивании художественных и культурных традиций, религий и мистических практик. Творения в стиле Нью-эйдж отличаются высокой технологичностью и рассчитаны на достижение мгновенного результата. То есть: по голове шарахнуло – и мгновенно забыл. Потому что вон уже другое несут.
Адепты стиля Нью-эйдж убеждены, что смешивать можно все со всем. Центоны с цитатами. Ананасы с гречневой кашей. Бога с чертом. Добро со злом. Странное Место в романе оказалось руинами доисторической цивилизации, сгинувшей от той же напасти, что и заливаемая морскими волнами Барселона. Называлось то место Ад, а располагался в нем рай. Даже Древо познания добра и зла сохранилось. Один из героев повисел немножко на нем, да все без толку. «Идет волна-а-а-а», как пел православный сатанист Костя Кинчев...
В общем, покупайте ласты. И зонтики.
