Илья Проклов Художественная культура Австро-Венгрии. Искусство многонациональной империи. 1867–1918. – СПб.: Алетейя, 2005, 286 с.
Австро-Венгрия, прекратившая существование в 1918 году, почти 90 лет назад, продолжает свою невидимую жизнь в культуре тех регионов, которые некогда входили в состав империи. Инерция распада двуединой монархии, как ни парадоксально, сопровождалась созидательными процессами в развитии искусства. Творческий потенциал многонациональной империи, чрезвычайная активность ее художественной жизни не перестают и сегодня питать культуру не только Центральной, но и Восточной Европы.
Предметом исследований российского искусствознания, особенно в советский период, долгое время являлись отдельные национальные культуры: чешская, австрийская, венгерская, рассматривавшиеся изолированно друг от друга. Подобный подход, конечно, не исключал применения сравнительного метода, констатации отдельных моментов влияний и заимствований, но целостности он обеспечить не мог.
Интерес к художественной жизни Австро-Венгрии как явлению, сложившемуся в результате взаимодействия национальных культур, в отечественной гуманитарной науке пробудился сравнительно недавно. Одним из первых примеров такого исследовательского подхода стал том «Художественная культура Австро-Венгрии. Искусство многонациональной империи. 1867–1918», открывающий серию коллективных трудов Отдела искусства стран Центральной Европы Государственного института искусствознания.
Предметом этого исследования является культурная жизнь многонациональной Австро-Венгерской империи в последние полвека ее существования, прежде всего в региональных общественных и культурных центрах: Вене, Праге, Кракове, Львове. Авторами и составителями предпринята попытка рассмотреть искусство двуединой монархии, исходя из его полицентричного характера.
Надо признать, что присутствие в наименовании монархии названий двух государствообразующих территорий не отражает истинного соотношения сил. Для жизни и культуры империи наряду с австрийской и венгерской также была важна славянская составляющая. Культурное влияние Вены на «окраинные» славянские регионы было сильным, несмотря на то что в обострившейся политической ситуации венские импульсы воспринимались неоднозначно. Входившие в состав империи южные, западные, отчасти восточные (галичане) славяне способствовали своеобразию ведущего – австрийского – искусства.
В первой части книги слово предоставлено историкам, специалистам по общественно-политическим вопросам. Тут речь идет о проблемах, сохранивших актуальность и сегодня: о национальном, конфессиональном, общекультурном сосуществовании наций и этнических групп в регионах Австро-Венгрии. Парадокс ситуации заключался в том, что проблема национальной идентификации для самих австрийцев стояла куда острее, чем для «подчиненных» ей народов. До сих пор австрийцы остаются одной из самых молодых наций на Европейском континенте. Этим объясняется тот энтузиазм, с которым они в свое время, после ухода из Германии, взялись за «культурное строительство», вовлекая в него остальные имперские земли.
Второй раздел отдан изобразительному искусству и архитектуре и отчасти дизайну. Здесь Вена, город, где страсть к художественному экспериментированию и поиску новых форм в полной мере проявилась на рубеже веков, представлена как достойный конкурент Парижа и Мюнхена, бывших в то время в авангарде художественных исканий. Венская тема вообще проходит красной – во многом связующей – нитью по всей книге. Столица двуединой монархии стала средоточием художественного обновления, так называемого модерна, именно она родила и реализовала идею искусства, достойного престижа монархии, и именно Вена инспирировала значительное развитие других культурных центров государства. «Венский путь», «Венский стиль», «Венская школа» – отнюдь не термины, имеющие четкое определение, но понятия, содержание которых не требует объяснения.
В третьем разделе собраны статьи о литературе. Темы, связанные собственно с австрийской литературой, представлены в основном опосредованно, через восприятие ее в России и славянских частях монархии Габсбургов. Учитывая стремительно растущий интерес отечественного литературоведения к австрийской словесности, можно понять внимание к взаимодействию иных литератур с австрийской. К примеру, тема пражской немецкой литературы, равно как и других островков немецкоязычной культуры, в частности в Хорватии, была бы в структуре данного издания к месту, поскольку она является скорее общекультурной, нежели только историко-литературной. Пока же акцент сделан на рецепции Австрии и Вены в Будапеште, Праге, Варшаве, на переводах австрийской литературы и драматургии в Москве и Санкт-Петербурге.
Последний – четвертый раздел – повествует о театральном и музыкальном искусстве Австро-Венгрии. В нем, как и в предыдущей части, основное внимание уделяется межнациональным музыкальным и театральным связям.
В книге представлены новые, ранее не входившие в обиход отечественного искусствознания материалы. При этом очевиден и новый взгляд авторов как на общественную, так и на культурную жизнь Австро-Венгрии. Австро-Венгрия представлена отнюдь не тюрьмой народов, а скорее плавильным котлом. Своеобразным тиглем был и каждый из культурных центров монархии. Далеко отстоящие друг от друга Будапешт, Вена, Прага, Краков явлены нам не в провинциальной изолированности, а в единстве культурной жизни многонационального государства.
Дарья Гармоненко 
