Андрей Мартынов Нестор Махно. Азбука анархиста. - М.: Вагриус, 2005, 572 с. (Мой XX век).
Воспоминания одного из наиболее ярких и талантливых героев Гражданской войны в России анархиста Нестора Ивановича Махно (1888-1934) охватывают период с марта 1917 по декабрь 1918-го. Махно описывает трагедию революционного движения на Украине. Трагедия состояла в том, что анархисты вынуждены были бороться не только с "правой" контрреволюцией в виде немецких, австрийских оккупационных войск и формировавшегося Белого движения Юга России, но и с "левой" в лице большевизма.
Махно вспоминает о своих, по сути, бесплодных переговорах с Лениным и главой Советского правительства Яковом Свердловым. Вожди большевизма показали в процессе переговоров абсолютное незнание философии и политики анархистов-коммунистов (название движения Махно), заносчиво обвиняя батьку в "беспочвенности". Как выяснилось в процессе беседы, они имели вдобавок очень смутное представление о чаяниях крестьян. Истоки новой экономической политики коммунистов следует искать и в этой беседе.
Как и премьер Временного правительства Александр Керенский (который накануне октябрьского переворота искал встречи с Лениным), Махно был убежден, что "контрреволюция бывает только справа". Эта односторонность, позже получившая афористичную формулу в устах Ролана Барта - "мифов слева не бывает", обрекла движение батьки на поражение, а его вождя на эмиграцию.
Другим не менее сложным сюжетом является проблема антисемитизма среди анархистов, которой в своих воспоминаниях Махно уделяет немало места.
Боевики-анархисты, к которым наряду с Махно можно отнести Симона Петлюру и Григория Котовского, были интернационалистами. Все они так или иначе пресекали любые антисемитские акции в своих рядах и нередко совершали нападения на местных русских националистов. До революции Петлюру недоброжелатели звали не иначе как "жидовский атаман" за его неистребимую любовь использовать демонстрации Союза русского народа и Союза Михаила Архангела в качестве движущихся мишеней. Однако в ходе Гражданской войны националистический элемент в среде его сторонников вышел из-под контроля. Поэтому убийство в 1926 году бывшего председателя Украинской директории на бульваре Сан-Мишель Самуилом Шварцбартом, мстившим за еврейские погромы, было по сути закономерным актом. Махно искренне стремился снизить число насилий ("когда свобода и жизнь еврейства насиловалась, я всех насильников уничтожал"), однако, как сам признавал, избежать погромов ему не удалось. Более удачный опыт Котовского был обусловлен тем, что он единственный, кто командовал регулярными частями, которые изначально были дисциплинированнее и в силу жесткой структуры лучше контролировались.
Яркая личность Махно естественно притягивала к себе не менее колоритных персонажей смутного времени. Тут и знаменитая атаманша Маруся Никифорова, и глава махновской контрразведки Лев Зиньковский-Задов, ставший в дальнейшем полковником советской госбезопасности. Не менее интересен один из "крестных отцов" Махно (наряду с Петром Аршиновым), сделавший из молодого уголовника анархиста, Всеволод Волин (брат советского филолога Бориса Эйхенбаума). Именно Волин отредактировал и впервые опубликовал незаконченные воспоминания своего ученика.
Махно умер от туберкулеза в больнице для бедных и был похоронен недалеко от Стены коммунаров на кладбище Пер-Лашез, где наряду с революционерами лежат солдаты Империи (Ней и Мюрат), Мольер и Бальзак, Бизе и Шопен, победитель Коммуны президент Тьер и Уайльд. Это неожиданное соседство вполне соответствует личности самого Махно с его взлетами и падениями, стремлением к недостижимому идеалу и прямой уголовщиной.
