Маньяки, но не убийцы

Сегодняшнее "Внеклассное чтение" - о существах, безобидных и бескорыстных. Маньяках, но не убийцах.

Среди всех маний, перечисленных в словаре психологических терминов, графомания, пожалуй, - самая привлекательная. О, какая спокойная жизнь настала бы в нашей стране, если б все сумасшедшие были такими, как эти!

Графоман не подкарауливает малолеток в подъездах. Не удалбывается ежедневно ядовитой химической смесью. Не расстреливает прохожих из окна своей коммуналки. Не призывает к свержению существующего строя. Не бегает голым и не насилует коз.

Все это ему заменяет литература.

Графоман - писатель, а не читатель. Чукча из анекдота, который не читал Достоевского. Но если вдуматься, то и Лермонтов Достоевского не читал. Что не помешало ему написать "Героя нашего времени".

Кстати, о Лермонтове. Кто знает, скольким чеченцам спасло жизнь его невинное увлечение! И не только им. Вместо того чтобы воевать с абреками и стреляться каждый день на дуэлях, Михаил Юрьевич сочинял. А пистолеты лежали без дела, и шашка пылилась в ножнах. Остается лишь пожалеть, что Лермонтов был не столь плодовитым, как граф Хвостов.

А Достоевский? С таким темпераментом ему прямая дорога была в террористы. Если б не литература. Километры несуразных романов, ради которых он пренебрегал иногда даже игорным столом┘

Графомания - лучшее, что может случиться с настоящим писателем. Человеком страстным, легко возбудимым и крайне опасным для общества. Как говорил Сергей Довлатов об одном ленинградском поэте: "Пишет - и хорошо. Хуже, если бы воровал".

Давно пора опровергнуть легенду о том, что графоманы - люди серые и бездарные. Вовсе нет. Разве не талантливая рука вывела, например, эти строки: "Стихи писал и баб любил. / Шатался по родному краю. / Потом Дантес меня убил. / Теперь лежу и отдыхаю". По-моему, гениальная.

Процент бездарностей среди них уж точно не выше, чем среди членов Союза писателей. Трудолюбие и плодовитость значительно увеличивают их шансы. Чем чаще пишешь, тем выше вероятность, что накропаешь "Бахчисарайский фонтан". Об этом говорит закон больших чисел. Бесконечно больших в случае графомана.

Энергия заблуждения, об утрате которой так тосковал в старости Лев Толстой, у графомана не иссякает. Он искренне убежден в гениальности своих текстов задолго до их написания. Разубеждать графомана не стоит. Дело может кончиться слезами, дракой и многодневным запоем.

Обидеть графомана - все равно что обидеть ребенка. Да и зачем обижать? Единственный человек, который может обидеть и даже убить графомана, - литературный редактор, доведенный до исступления. Редактору, конечно, не позавидуешь. Но согласитесь, что зависть к редактору - вообще в природе явление редкое. Типа розовой зебры.