Диагноз Пьера Безухова

Дениэл Ранкур-Лаферьер. Русская литература и психоанализ. - М.: Ладомир, 2004, 1017 с. - (Русская потаенная итература)

Дениэл Ранкур-Лаферьер, профессор Калифорнийского университета, известен как филолог-русист, последовательно применяющий психоаналитические методы. Данный том включает избранные работы ученого - две монографии и полтора десятка статей.

Название книги заставляет надеяться на широкий охват исследуемых текстов, на то, что перед нами - психоистория русской литературы. Меж тем основные герои книги - классики XIX века: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, а также лидеры антисоветской литературы Солженицын, Зиновьев, Войнович. Следует отметить также несколько весьма ценных очерков, посвященных перипетиям теоретической мысли: "неправильному прочтению" Шкловским идей Потебни, совпадениям бахтинских мыслей с фрейдовскими.

Меж тем заглавие книги отнюдь не вводит в заблуждение. В сущности, Лаферьер предлагает научную программу, нацеленную одновременно на борьбу с отрицателями психоанализа и его вульгаризаторами. По словам ученого, "любопытную подгруппу составили бы слависты, которые якобы разбираются в психоанализе, но ничего в нем не смыслят┘ Университетские отделения франкоязычной или англоязычной литературы в Соединенных Штатах полны такими поп-интеллектуалами, но боюсь, что и славянские отделения ими быстро заполнятся".

"Скольжению по поверхности", попытке охватить орлиным взором весь сложный организм литературной истории, Ранкур-Лаферьер противопоставляет тщательное, дотошное рассмотрение частностей, позволяющее понять целое. Таковы работы о снах Ивана Федоровича Шпоньки и Татьяны Лариной, о прототипе Вия. Единственное исключение, статья "Мазохизм в русской литературе", в которой Лаферьер попытался "объять необъятное", кажется на порядок скучнее прочих работ и выглядит скорее публицистическим, нежели научным сочинением.

Ценно и то, что ученый, будто бы упреждая гонителей, постоянно прибегает к другим методологиям, которые выступают своего рода подпорками. Структурный, стиховедческий, интертекстуальный методы подкрепляют выводы психоанализа (особенно впечатляющим это выглядит в статье о "Я помню чудное мгновенье┘").

Двумя центрами тяжести книги Ранкура Лаферьера оказываются "психобиографии" автора и его героя - Льва Толстого и Пьера Безухова. Занимательно такое внимание к толстовской фигуре: в психоаналитической литературе традиционно основным русским героем был Достоевский, что отмечает сам Лаферьер. "Лев Толстой на кушетке психоаналитика" оказывается персонажем не менее занятным, нежели Федор Михайлович; диагностируемые Льву Николаевичу женоненавистничество и мазохизм рассматриваются остроумно, хотя и не везде бесспорно. Следует отметить изящество, с которым Лаферьер рассматривает один из центральных эпизодов духовной биографии Толстого, так называемый "арзамасский ужас": эта интерпретация - вторая из тех, что кажутся мне убедительными (первая, отнюдь не психоаналитическая, приводится в малоизвестной книге С.А. Лишаева "Эстетика Другого").

Самым, пожалуй, рискованным жестом Ранкура-Лаферьера следует назвать его попытку написать "психобиографию" вымышленного персонажа. Сознавая спорность такого поступка, исследователь пишет: "Литературный персонаж пробуждает в нас тот же персонифицирующий механизм, что и "реальный человек". Всякий образованный житель России, прочитавший роман Толстого, ощущает, будто он "лично" знаком с Пьером". С эти можно согласиться, и блестящее исследование Лаферьера подтверждает законность нашего согласия. Но дело в другом: необходимо осознавать границы такого рода "персонификации". То, что возможно в искусстве миметическом, по мере умаления миметичности все больше и больше становится проблематичным. Уже "психобиография" отца и сына Аблеуховых выглядела бы натяжкой, не говоря о героях Салтыкова-Щедрина или Хармса. В подобных случаях персонаж выступает лишь авторской функцией, а не "действующей моделью человека". К сожалению, Ранкур-Лаферьер четко не обозначил эту проблему (хотя скорее всего и осознает ее). Но это не умаляет революционной ценности его трудов, окончательно реабилитирующих психоаналитическое литературоведение.