Сергей Шаргунов Прирожденный государственник. Сын пролетария-мыловара. Человек, который ладил звонкий кирпич к кирпичу, возводя ошеломительную прочную Стену.
Маршак весь в бодрых рифмах, в легких строчках, в простеньких притчах. Маршак - подвиг преодоления темного, бессмысленно-частного, занудно-мелкого, выбор в пользу "райской усредненности".
Подлинная свобода в общем чувстве.
Общее - всегда детское.
Настоящее "детское" всегда отмечено абсолютным вкусом.
Маршак писал так, как он писал, не только потому, что вынуждал себя на "подвиг", и не столько потому, что пытался скрыться от стальной секиры в тень переводов и ребячьих вирш. Сердце Маршака шагало маршево. Сердце толкало толмачить (купаться в пене словес) и дружить с маленькими┘
Стоит ли здесь перечислять сочиненное и переиначенное поэтом? Рассказывать, как Максим Горький пригрел юного Самуила и даже поселил в своей семье в приморской Ялте? Мне кажется, в эти летние дни, когда тяжело от смрада власти, надо вспомнить Маршака - защитника справедливости. Александр Фадеев точно подметил: "Маршак сумел в своих стихах заговорить с ребенком о самых сложных понятиях большого социального содержания, о трудовой доблести и о людях труда без всякой дидактики, в живой, веселой, увлекательной и понятной детям форме, в форме детской игры"┘
Народ как единое тело - детская фантазия, коллективизм сказки "Теремок". Детский сад! Только слово "сад" лучше напишем с прописной: Сад. Сад, где резь Гефсимании, слезы и царапины сердечные, где пир горой и лев с ягненком возлягут.
Дробные резвые стихи не для затхлых коридоров Думы и слепящего, как операционная, кремлевского кабинета. Эти стихи летают над парнями, девчатами и стариками, отчаянно прущими на царственного Зверя. В СССР немало было худого, но именно СССР заставил западные правительства гуманизироваться, широко применить "социальные гарантии", отречься от звериного капитализма. Сегодня российская власть тянет нас в беспрецедентный зверинец, к лязгу клыков и кровавому реву.
Ребятам о Зверюге доступно объяснял Маршак. Перечтите притчу "Быль-небылица", тут и про "священную собственность", и про "гарантии трудящимся".
- Вы, верно, жители Москвы?
- Да, здешние - с Арбата.
- Ну, так не скажете ли вы,
Чей это дом, ребята?
- Чей это дом? Который дом?
- А тот, где надпись
"Гастроном"
И на стене газета.
- Ничей, - ответил пионер.
Другой сказал: - СССР.
А третий: - Моссовета.
В 91-м не стало СССР, в 93-м - Моссовета, теперь у "малых сих" хищники норовят оттяпать последнее - жилища, жалкие гарантии┘
- Да что вы, дедушка! Завод
Нельзя продать на рынке.
Завод - не кресло, не комод,
Не шляпа, не ботинки, -
наивно удивляются
детишки.
Можно. И будут продавать. И вас всех продадут, с лесами и газетами, мозолистых селян и размагниченных интеллигентов. Сократят вас, бедных, в два раза. Если не забьете зверюг вилами и клавиатурой!
Книжки поэта Маршака следует открывать в любом возрасте и в любой день. Дабы весело разозлиться и зло развеселиться┘ За красным словцом открывать┘ Красным, как площадь или смородина. Как Родина.
Пущай возле трепещущего полотнища шизофренически бесятся "орлы, которым мало одной орлиной головы".
А народ┘ Народ - зачем? Зачем он┘
- Зачем он, дедушка, носил
Владимира на шее?.. -
Один из мальчиков спросил,
Смущаясь и краснея.
Дарья Гармоненко