Противостояние на болоте

Cтоял в болоте, по колено в липкой грязи. хрипло квакали лягушки. небо темное, предгрозовое, опустилось низко, почти к самой земле. напротив меня располагался кряжистый крепыш, похожий на Конана Варвара, разве что чуть-чуть короче и шире, а может, это он и был, кто его знает. сны часто довольно мутны, резкость и цветовая гамма явно не формата дивиди. мы были полностью нагишом, слегка прикрытые лишь длинными волосами (на голове). за игрой в трик-трак у нас вышел спор, кто лучше сочиняет стихи - Иосиф Бродский или Чарльз Буковски. слово за слово, и вот мы разругались вдрызг и из хороших друзей превратились в ярых врагов. как доказать состоятельность своей точки зрения, если все аргументы исчерпаны, а оппонент все так же уперт и стоит на своей, явно ошибочной, позиции? конечно, для джентльменов выход один - дуэль. кто сильнее - тот и прав. вот почему мы стоим в болоте, по колено в розовой грязи. в голове стучится, как птичка в клетке, одна навязчивая мысль, главное не оступиться и не попасть в трясину. дальше было так. мы с Конаном зачерпывали широкими ладонями розовую грязь и кидались ею друг в друга. сначала довольно вяло, но потихоньку-полегоньку вошли во вкус, добавили скорости и страсти, все больше распаляясь, стараясь как можно больше загрести грязи в ладони и побольнее запустить розовой жижей, что довольно сложно из-за низкой плотности снарядов. кидались молча, ведь все уже было сказано раньше; лишь изредка тихонько кряхтели; еще реже сдавленно стонали, когда получали особо чувствительную порцию грязи; а ликующий смех был и вовсе редок, вследствие того, что попадать в лицо противника удавалось весьма скупо. день и ночь мы бились в честной битве, при свете яркого солнца и при сиянии тусклой луны; а на следующий день, когда сил у нас оставалось совсем немного, над нами пролетело что-то огромное-огромное, что именно, мы не разглядели, потому что от испуга упали лицом в грязь и видели лишь огромную-огромную треугольную тень, не посмев поднять глаза вверх и посмотреть, что же это было. как только тень скрылась, мы продолжили кидаться розовой жижей, как ни в чем не бывало, мужественно рыча и стуча себя в грудь. показывая всем своим видом и грозным рыком, что мы смелые и доблестные, никакой тени нас не испугать, нет, не испугать! у Конана волосы стали белые как лунь, наверное, от розовой грязи, не поседел же он в конце концов, испугавшись тени. мы, герои, ничего не боимся, тем более какой-то тени, а упали мы в грязь случайно, потому что синхронно оступились. а что? всякое бывает. как-то кружась, незаметно, мы подобрались на расстояние метров пяти от носа к носу. Конан крикнул мне, впервые с вчерашнего дня: "у вас спина белая", но я не поддался на такую дешевую уловку и презрительно рассмеялся. я смертельно устал, поэтому надо было действовать без промедления, и, собрав последние силы, я двумя гигантскими прыжками преодолел разделяющие нас метры. вложив все силенки в один-единственный удар, я впечатал, словно увесистым молотом, свою стопу между ног Конана Варвара; тот с истошным криком сделал сальто назад и, плавно войдя в грязь, скрылся под болотной ряской. на удивление, он чего-то не стал выныривать, чтобы еще пожить, видимо, он попал в трясину. какое-то время повздымались пузырьки воздуха; я насчитал тридцать семь и сбился со счету, потом и они исчезли. похоже, я снова победил в дуэли, значит, я был прав в споре, Чарльз Буковски более могучий поэт, чем Иосиф Бродский, креатура Конана Варвара. что и требовалось доказать. лягушки скрипуче квакали. солнце, похожее на большой перезрелый томат, садилось в болото. пролетела, внушительно жужжа, крупная зеленая стрекоза, которая бросала треугольную тень. сильно хотелось есть.