Гримасы глобализации

Михаил Делягин. Мировой кризис: Общая теория глобализации: Курс лекций. - М.: ИНФРА-М, 2003, 768 с.

Итак, если коротко, США являются "наиболее сознательным, инициативным и сильным участником глобальной конкуренции". Для реализации своих интересов американцы используют - наряду с технологическим и экономическим превосходством - "гуманитарные интервенции" и "упреждающие" операции и при этом навязывают концепции этих интервенций (когда и кого бомбить, свергать и т.д.) союзникам по НАТО и мировому сообществу.

Вот вроде бы и вся суть "особенностей национального поведения" единственной сверхдержавы, которое и определяет нынешний этап миростроительства, который принято среди экспертного люда именовать термином "глобализация". Михаил Делягин попытался поднять эту сложнейшую и неоднозначную задачу - всесторонне объяснить, что ж за зверь такой - глобализация. В целом получилось интересно, насыщенно и неоднозначно.

Наряду с многими местами, где представлен содержательный и точный анализ, в рецензируемой книге достаточно и спорных моментов. К примеру, в главе "Ресурсы конкуренции: прогноз экспансий" дается чересчур категоричная оценка перспектив усиления Китая как будущей второй сверхдержавы. Автор пишет, что США рассматривают Китай как стратегическую угрозу американскому доминированию (что само по себе бесспорно), но при этом американцы не имеют "сколь-нибудь реалистичных представлений о механизмах подрыва и торможения этого конкурента, эффективное управление которого в целом успешно справляется со стоящими перед ним проблемами".

Здесь хочется возразить. Притом пассажами из этой же книги. К примеру, в той же главе можно обнаружить совершенно правильную - и никем еще, по сути, не опровергнутую - константу об исчерпанности "догоняющей" модели как таковой. Которая объективно "создает в обществе мобилизационную модель поведения - ту, что ограничивает развитие научного потенциала┘". И вообще все потенциальные конкурентные преимущества индустриальных экономик перед постиндустриальными остались в прошлом, торговый баланс в мировом масштабе может изменяться только в пользу США и Западной Европы. И тут автор пишет, что Японии, да и всей близкой ей по типу Юго-Восточной Азии вроде бы по большому счету и "нечего ловить" в водовороте глобальной конкуренции: ведь они все по своему типу "догоняющие" экономики.

В главе "Ускорение мысли: эволюция сознания", рассуждая о "наукоградах", автор пишет об изолированных "зонах творчества", которые существуют в "органически чуждой им системе управления". Последняя "неминуемо либо преобразует их в конце концов по своему образу и подобию, искоренив даже возможность эффективного творчества┘ либо как минимум начнет душить любую исходящую из них новацию┘". Почему? Делягин поясняет: "┘концентрация творческого труда в специальных "гетто" изолирует от них остальное общество, избавляет его от их будоражащего влияния, способствует лишению его внутренних раздражителей, внутренних импульсов к развитию и неизменно ведет такое сепарированное общество к постепенному загниванию".

Авторское резюме здесь четкое и недвусмысленное: по-настоящему развитой та или иная страна может стать только тогда, когда не изолирует творческий труд в безопасных для системы управления анклавах, но превращает его в "мотор постепенного не только технологического и экономического, но и социального преобразования".

Но вот когда Делягин говорит о Китае ("Большой Китай: главное событие XXI века"), он как бы "снимает шляпу" перед азиатским гигантом и его огромными успехами. Тут автор пропел осанну усилиям государства по стимулированию развития высоких технологий, что во многом обусловило стабильное развитие этой страны в условиях начавшегося в 2000 году структурного кризиса мировой экономики. Еще одним реверансом перед Китаем выглядит представление его руководства в более радужном свете по сравнению, скажем, с Японией и ЮВА в целом. К примеру, к недостаткам "азиатской" (мобилизационной) модели развития автор относит "отсутствие собственной технологической базы, полную зависимость от развитых стран". Но если применительно к Японии автор пишет, что у нее, мол, "нет базы для разработки новых технологических принципов" (совсем уж таки и нет?!), то в Китае "проблема осознается и последовательно изживается".

Почему же все-таки китайская модель столь мила некоторым нашим экономистам, в частности Михаилу Делягину? В нашем случае ответ можно найти в главе "Шанс для России" и в заключении к книге. России автор рекомендует выработать мотивацию на "коллективный успех" в ситуации, когда мировая конкуренция с каждым днем усиливается. Это, а также внутренние реалии России, считает экономист, требуют еще большего усиления вертикали власти и вообще "реорганизации всей системы управления" с целью повышения ее эффективности.

Ну а если все это сложится, тогда России можно попытаться занять "устойчивые позиции в глобальной конкуренции". Для этого надо развивать три "уникальных преимущества" нашей страны. Во-первых, энергично продвигать проект трансъевразийской магистрали, во-вторых, эффективно использовать природные ресурсы страны (не допуская установления контроля над ними со стороны США и Китая) и, в-третьих, активизировать научный и творческий потенциал нации путем встраивания в технологическую пирамиду Запада. Но последнее должно делаться так, чтобы "при первой же возможности "выпрыгнуть" из нее и восстановить собственную технологическую пирамиду".

В связи с последней идеей вспоминается одна рекомендация экономиста Виталия Найшуля 13-летней давности: организовать "короткие цепочки" производственной кооперации с западными партнерами, чтобы сохранить хоть что-то из загибающейся отечественной промышленности. Неоднозначный результат частичного исполнения этого совета у нас всех перед глазами. Наша индустрия, вернее то, что от нее осталось, пока только пытается "впрыгнуть" в мировую кооперацию...