За место под солнцем

Валентин Ежов, Рустам Ибрагимбеков. Белое солнце пустыни. - М.: Вагриус, 2001, 240 с.

ЭТО ИСТОРИЯ про то, как приключенческий роман, по мотивам которого сняли знаменитый фильм, оказался достойной литературой. И не в терминах "не хуже, чем фильм". Фильм сам по себе, а книга - настоящая проза. В ней герои сложны и интересны. Смерть страшна и притягательна, язык сух, но вкусен. Известен только один пример, сравнимый с "Белым солнцем пустыни".

А тридцать лет назад советские люди получили свой единственный гениальный вестерн - только индейцы в нем носили разномастные рваные халаты, а вечно прищуренный Клинт Иствуд удивлялся павлину и носил выгоревшую гимнастерку.

И это история про завязки и развязки. Самое главное в ней то, что происходит вне кинематографической истины: предыстория и финал. Прошлые войны Сухова и детство Петрухи. Важно, кто что имел до и кому что досталось после.

Сухов, выросший на Волге, видит в детстве, как тонет в ней человек - Волга шутить не любит. Спустя много лет он ведет бой на берегу моря, которое сотворила эта река, и мертвых тел куда больше. Сухов, бывший, кстати, матросом на реке, стал универсальным солдатом пустыни. Он идет по ней как дервиш, разговаривая с птицами и зверями. Одиночный боец, бредущий среди песка, побрякивая чайником, против бухарского ниндзя Абдуллы, что прошел почти мистическое военное воспитание. Саид, человек Востока, учится замедлять биение сердце и обострять чувства. Запад есть Запад, Восток есть Восток.

Сухов, человек расслабленного русского Запада, побеждает восточного рыцаря Абдуллу по правилам Востока.

И - какой там фильм - отцы Саида и Абдуллы дружат и подолгу играют в шахматы. Один из них умирает, и с оставшимся жить играет его призрак.

Призрак Абдуллы печалится о том, что его сын полюбил русскую.

- И что? У тебя что, были русские женщины? - резонно отвечает отец Саида.

А потом убивают и второго игрока. А потом смерть настигает хранителя древностей Лебедева, он тоже оказывается хорошим шахматистом.

Все переплетено, и все связано - вода и песок, оружейный огонь и раскаленный воздух.

Всем достается по делам их.

Гюльчатай и Петрухе досталась общая могила. Абдулле, чья любимая умирает, будто шолоховская Аксинья, от красноармейской пули, пущенной вдогон, достается другое. Ему, воину Аллаха, похоронившему свою русскую женщину по православному обряду, достается плач осиротевшего нерусского гарема. Таможеннику Верещагину досталось ослепительное счастье последних часов жизни - осмысленных и наполненных, когда он из пожирателя икры тоже превращается в воина.

Конь Абдуллы достался Саиду. "Сам конь решил, что владеть им должны такие воины, как Абдулла и Саид". Абдулла здесь равен Сухову. О нем и Сухов думает как о воине.

Это уже не вестерн, это почти рыцарский, нет, самурайский роман. Герои его абсолютно укоренены в своем поединке, они лишены пафоса, не говорят о высоком - освобождении трудящихся или джихаде против бледнолицых. На берегу Каспия они сходятся в схватке так, будто в их руках мечи, а не пулеметы, похожие на самоварные трубы, и как бы ковбойские револьверы.

Это история про справедливость развязок.

В итоге Сухову не досталось ничего - он бредет по пустыне на звук выстрелов. Вдруг там Саид. Надо помочь рыцарю-брату.