Татьяна Резвых Сергей Хрущев. Рождение сверхдержавы. Книга об отце. - М.: "Время", 2000, 639 с.
За три десятилетия пристального внимания историков и мемуаристов биография Хрущева обогатилась и реальными фактами, и изрядным количеством мифов. Несмотря на неимоверные усилия специалистов и современников, а, может быть, как раз благодаря им, образ Хрущева сохраняет свое двоецентрие. Для верных сталинцев он был и остается изменником, для либералов - слишком приверженным коммунистическим догмам. Возможно, в силу этого, историки противоположных направлений с двух сторон выливали на Хрущева ушаты грязи. Например, рисовали его активным участником репрессий и "продолжателем дела Сталина", "с удовольствием давившего крестьян". Упрекали в развале "совлагеря". А уж размаху народного творчества о "Никите" не позавидуют только Ленин и Сталин. Он коварно отправил в отставку преданного ему Жукова, а сам только и спасся в 1957 году благодаря жуковским танкам. Он разглашал военные секреты, успешно ослабляя тем самым обороноспособность нашей страны. Он хотел распустить авиацию, планомерно уничтожал советский военный флот, а сам дважды обострил внешнеполитическую ситуацию, доведя мир до грани войны. В 1957 году члены "антипартийной группы" бранили его за развенчание культа личности. В 1964 аппаратчики сусловского образца клеймили за создание такового. Благодаря им философские словари обогатили народное сознание термином "волюнтаризм".
Сергей Хрущев пытается наконец-то вернуть истории не мифического черно-белого, а реального Хрущева. И это несмотря на то, что в своей книге он сознательно сохраняет политическую фразеологию тех лет, не сбиваясь на нынешний либеральный тон. Изложение важнейших событий внутренней и внешней политики того периода дано с позиций его отца - лидера социалистического государства, строившего коммунизм, искренне веровавшего в возможность победить и "закопать" капитализм. И, хотя автор полагает, что "судить собственного отца - не сыновье дело", ему удается быть объективным, насколько это возможно для заинтересованного свидетеля. Хрущев-младший, по профессии инженер-ракетчик, повествует об истории превращения нашей страны в ядерную супердержаву. Первый вариант книги, изданный несколько лет назад, имел подзаголовок "Кризисы и ракеты". Тем самым безошибочно указывались важнейшие "вещи" хрущевского века, его главные достижения и просчеты, о которых и написана книга. "В 60-е годы мы потрясли мир запусками на орбиту и к Луне космических аппаратов, запуском людей в космос. Гагарин первым проложил дорогу".
Предельно широко раздвинув рамки жанра, автор дает увидеть главное в хрущевском десятилетии. 1953-1964 годы - время важнейшей трансформации модели экономического развития страны. В хрущевские времена начался давно назревший переход от сталинских идей коммунизма "чугуна и стали на душу населения страны" к эпохе научно-технической революции и обществу информационных технологий. В этом объективном процессе большую роль сыграл лидер СССР. Полагая, что строит коммунизм, Хрущев пытался сдвинуть страну в сторону постиндустриального общества. Его творческие идеи часто были обречены встречать сопротивление партийного и военного руководства, привыкшего к сталинским стереотипам. По мнению Сергея Хрущева, именно Никита Сергеевич (а не, скажем, Георгий Маленков) раньше других осознал невозможность победы в ядерной войне, что заставило резко сменить внешнюю и внутреннюю политику. От доктрины вооруженного противостояния двух систем Хрущев перешел к идее экономического состязания. Своих она ошеломляла новизной, а Запад попросту не верил в подобные метаморфозы. Мирные предложения Советского Союза не находили поддержки и у восточного соседа - Китая, с 1957 года связывавшего победу китайского социализма во всем мире именно с ядерной войной.
То, что учебники по истории оценочно именуют "кризисной дипломатией" Хрущева, у автора мемуаров оказывается окольным путем к горбачевскому "новому мышлению". Переход к иной модели взаимоотношений неизбежно должен был пройти через этап "дружеских", но безрезультатных встреч, перемежавшихся показной демонстрацией силы с обеих сторон. Так, во время "карибского" кризиса "мир мог качнуться как в сторону разоружения, так и в направлении... равновесия взаимного уничтожения. Первый путь требовал нового мышления с обеих сторон, возникновения взаимного доверия... Для изменения мышления требовалось прожить годы, пересмотреть "очевидные" догмы, изменить систему ценностей. К такому подходу не были готовы ни отец, ни президент США". Автор возвращает нас к периоду холодной войны, ко времени слепой веры в возможность односторонней победы в ядерной войне. Генералы с обеих сторон бряцали оружием, любой локальный конфликт мог разгореться в мировую войну. Стороны не шли на уступки, и только международные кризисы заставляли удерживать мир от войны.
Борьба разворачивалась не только во внешней политике. Для экономического соревнования необходимы были средства. Их могло дать только сокращение обычных вооружений. Хрущев верил, что для сохранения паритета достаточно иметь ракеты, могущие поражать цели на территории США. Ему пришлось воевать с военными за необходимость создавать ракетные войска, за сокращение численности армии, военных кораблей. Артиллеристы, авиаконструкторы и моряки недооценивали новый род войск. Не было единства и среди ракетчиков. Драматична история соперничества трех ракетных конструкторских бюро - Королева, Янгеля и Челомея (под руководством последнего сам автор проработал 10 лет). Ее можно сравнить лишь с легендарной историей борьбы Конева и Жукова за честь взятия Берлина.
Хрущевское десятилетие могло привести к уничтожению советской системы, но стало лишь передышкой между двумя монолитами: казарменным социализмом Сталина в послевоенном варианте и брежневским "застоем". После октября 1964 года началась реабилитация Сталина, безумное наращивание вооружений. "Сменилась цель, и социальная эволюция пошла в ином направлении, в тупиковом. Но пока не достигнут конец, не наткнувшись на стену, нелегко представить себе, что такое тупик".
