Владимир Березин Терри Прачетт. Посох и шляпа. перевод с английского И.Кравцовой под ред. А.Жикаренцева. - СПб.: Азбука - Терра, 1999, 448 с.
В ОДНОМ из своих интервью Прачетт говорил, что человек - как коктейль - состоит из смеси юмора и философии. Эта смесь - рецепт литературы. Только часто в современном фэнтези бармен не доливает юмора.
Плодятся угрюмые квазирыцарские романы, толкиенисты мрачно исполняют свои масонские ритуалы - не все и не всегда, но тенденция к сугубо серьезному восприятию придуманных миров есть. Нет, кроме Прачетта, мы знаем и других людей, что влили в читателя поболее юмора, чем ритуала. Это, конечно, Роберт Асприн с его Скивом Великим.
Но, видимо, Прачетта переводили так, что он не похож ни на что другое.
Автор двадцати двух романов из серии "Плоский мир" имеет за плечами чуть больше пятидесяти лет, ворох книг, признание и репутацию юмориста.
Видно, человек, в свое время отвечавший за PR атомных электростанций, не может не быть юмористом.
Именно он придумал четырех всадников Абокралипсиса, которые надрались в придорожной корчме, и конец Плоского света не состоялся.
Того мира, где "изучение генетики провалилось на самой ранней стадии, когда волшебники попытались проделать опыт со скрещиванием таких хорошо известных видов, как фруктовые мушки и душистый горошек. К несчастью, ученые плохо усвоили фундаментальные положения, и получившееся потомство - нечто вроде жужжащей зеленой горошины - в течение непродолжительного времени вело весьма печальное существование, после чего было сожрано проходившим мимо пауком".
Того мира, в котором в спутниках у неудачливого волшебника не пес или слуга, а бодро ступающий всеми четырьмя ножками Бездонный Сундук, где шляпа волшебника сварлива и никак не может найти подходящую голову, где книги, ошалевшие от потрясений, летают туда и сюда, а наиболее дерзкие гоняются за птицами.
Того мира, где победа и самопожертвование недотепы вызывают не меньше эмоций, чем подвиг Хоббита. Девушка, впрочем, вышла за другого (не менее недотепистого), шляпа утрачена из-за нарушения правил эксплуатации. Конец Плоского мира отложен, потому что у Четырех всадников Апо┘ тьфу, Абокралипсиса подперли лошадей. Безумие окончено, жизнь и странствия продолжаются.
Дело в том, что Прачетт не забывает доливать философии.
Поэтому его серия о Плоском мире не набор острот, а действительно замок фэнтези, только окрашенный юмором в разные цвета.
Маляры хорошо постарались. Поэтому на страницах живут не только каламбуры, но и философские шутки.
Кстати, вот цитата: "Волшебники не очень-то любят философию. Их ответ на известную философскую дилемму: "Все знают, что такое хлопок двумя руками. Но что такое хлопок одной рукой?" довольно прост. С их точки зрения, хлопок одной рукой выражается в звуке "хл".
Вот тебе, бабушка Яга, и Юрьев дзэн.
Вот "Гашишимы, получившие свое название вследствие огромного количества поглощаемого ими гашиша, были уникальным явлением среди убийц, поскольку отличались беспощадностью и в то же время имели склонность хихикать, тащится от игры света и тени на лезвиях своих ужасных ножей, а так же - в исключительных случаях - отключаться в самый неподходящий момент".
А вот легко узнаваемая пародия: "За описанием химеры обратимся к знаменитому сочинению Брумфога "Неестественные животные": "У нее три русалочьих ноги, шерсть черепахи, зубы курицы и крылья змеи. Разумеется, все это я знаю только с собственных слов, поскольку сей зверь обладает дыханием раскаленной печи и темпераментом воздушного шарика, несомого ураганом".
Впрочем, химера была между делом раздавлена Сундуком, и о ней мы говорить не будем. Лучше я скажу о том, что Прачетт угадал драйв от ироничного отношения к фэнтези, не отменяющего любви к ней.
