Каспийская энергетическая игра

«Контракт века», открывающий вторую фазу разработки «Шах-Дениз», оценивается в десятки миллиардов евро. Фото с официального сайта президента Азербайджана

В декабре 2013 года в Азербайджане было подписано инвестиционное соглашение о разработке второй фазы газоконденсатного месторождения «Шах Дениз» и строительстве Трансадриатического газопровода, по которому газ должен поставляться в Европу. В ЕС и Азербайджане данное соглашение, стоимостью в несколько десятков миллиардов евро и первоначальной пропускной способностью газопровода в 10 млрд куб. м, уже окрестили новым «контрактом века». 

Заключаемые соглашения о разработке углеводородных месторождений и строительстве новых трубопроводов подтверждают, что Каспийский регион и прежде всего его энергетические ресурсы по-прежнему находятся в фокусе внимания прикаспийских стран и других государств. Однако повышенное внимание к углеводородным ресурсам Каспия в первом десятилетии XXI века основывалось на информации об истощении запасов на месторождениях в Северном море, а также подогревалось конфронтацией Запада с Ираном, который оказался исключен из обсуждения и реализации многих проектов по добыче и транспортировке нефти и газа. В последнее время, в связи с новыми данными по Северному морю и изменением ситуации вокруг Ирана, остается все меньше поводов рассматривать регион в качестве нового потенциального лидера в области добычи углеводородных ресурсов и их поставок на мировой рынок.

Стоит отметить, что энергетическое соперничество в регионе началось в 1990-х годах, после публикаций западными аналитическими центрами и государственными структурами информации о глобальном значении углеводородного потенциала Каспия. По запасам нефти и газа Каспийский регион сравнивали с Персидским заливом и Северным морем. При этом расчеты российских экспертов, опровергавших данные о наличии огромных запасов углеводородного сырья на месторождениях Каспийского моря, не учитывались. В результате прикаспийские страны, не дожидаясь решения по международно-правовому статусу Каспийского моря и подтверждения данных об углеводородном потенциале региона, начали активное освоение месторождений нефти и газа. Многие оценки основывались на том, что потенциальные объемы будут подтверждены в ходе промышленной разработки месторождений. Ожидалось, что суммарный экспорт из Каспийского региона к 2010 году достигнет 5% общей мировой добычи. Однако подобные прогнозы не оправдались. 

Манипуляции с данными по запасам Каспийского региона стали возможны в силу недостаточной геологической изученности каспийских месторождений. Это порождало различные мифы, которые определяли Каспий в качестве альтернативы существующих центров мировой добычи. В условиях разворачивающейся геополитической борьбы прикаспийские страны и западные государства намеренно игнорировали данные о наличии на Каспии более скромных запасов углеводородного сырья и трудности, которые их поджидали на пути к нефти и газу.

Завышенные оценки запасов нефти и газа на каспийских месторождениях порождали необоснованные прогнозы относительно уровня их добычи. Более того, на основании публикуемых данных прикаспийские страны выстраивали внешнеполитическую стратегию, рассчитывая стать новыми центрами поставок углеводородных ресурсов. Позже к проблемам добычи углеводородных ресурсов добавились вопросы создания инфраструктуры, необходимой для их транспортировки на внешние рынки. Исходя из ожиданий стремительного наращивания добычи, новые прикаспийские государства стали искать пути снижения зависимости от трубопроводного доминирования России. Диверсификация трубопроводных маршрутов стала ключевой задачей прикаспийских государств, которые рассматривали нефть и газ через призму утверждения независимости и укрепления отношений с западными странами. 

Изначально нефтяные и газовые запасы занимали разное место в политике прикаспийских государств и западных стран. Для Азербайджана, Казахстана и Туркменистана углеводороды стали ключевым элементом экономического развития. Не случайно удельный вес топливно-энергетического комплекса (ТЭК) в общем объеме промышленного производства в каспийских странах постоянно повышался. Соответственно прикаспийские страны были заинтересованы в завышении данных по запасам, что способствовало привлечению в разработку месторождений нефтегазового капитала. Последовавшее увеличение объемов добычи нефти и газа позволило странам региона стабилизировать свои экономики и добиться политической стабильности. 

Для западных стран нефть и газ Каспия выступали в первую очередь в качестве инструмента внешнеполитической стратегии, а для нефтегазовых компаний – в качестве альтернативного источника энергии. Для нефтегазового бизнеса нефть и газ Каспия представляли заманчивую и потенциально прибыльную часть мирового углеводородного запаса, который рассматривался в качестве энергетического десерта, который можно будет распробовать позже, когда иссякнут другие источники углеводородного сырья. Соответственно для них ключевой задачей являлось получение надежного доступа к каспийским месторождениям и в перспективе – обеспечение надежного экспорта на внешние рынки. 

Оценки добычи и прогнозы экспорта углеводородного сырья в основном имели политический характер и не учитывали многих объективных обстоятельств, связанных с условиями добычи углеводородных ресурсов. Прикаспийские страны в целом сумели добиться роста добычи углеводородных ресурсов. Однако, достигнув определенного уровня, они столкнулись с проблемами технологического порядка. Казахстану, несмотря на все усилия, не удается запустить нефтяное месторождение «Кашаган», на ресурсах которого строятся многие прогнозы. Его разработка требует применения принципиально новых технологических решений, что обусловлено сложными условиями добычи. Подобная ситуация стала следствием переоценки углеводородного потенциала и недооценки возможных проблем, что повлекло за собой принятия ряда ошибочных решений. В итоге Казахстан несет колоссальные затраты и вынужден постоянно корректировать прогнозы добычи. Очередной датой начала добычи на «Кашагане» определено начало 2014 года. Впрочем, нет никаких гарантий, что данный срок вновь не будет изменен. 

Определенные сложности были отмечены на газовом месторождении «Шах-Дениз», а также на азербайджанских нефтяных месторождениях. И хотя в последние годы Азербайджан стабилизировал добычу нефти, а также рассчитывает на рост добычи газа, тем не менее выход на новый уровень их добычи требует применения принципиально новых технологий и осуществления значительных вложений.

Безусловно, за более чем двадцатилетнюю историю новые прикаспийские государства и нефтегазовые компании добились определенных успехов. Произошло увеличение добычи нефти и газа, были построены новые экспортные трубопроводы, которые обеспечили каспийским углеводородам выход на внешний рынок. Энергетический фактор способствовал диверсификации прикаспийскими странами внешнеполитических контактов. Вместе с тем доступные углеводородные ресурсы, а также те проблемы, с которыми сталкиваются прикаспийские страны, не позволяют рассматривать регион в качестве альтернативы основным районам добычи углеводородных ресурсов. Это подтверждает не только динамика добычи углеводородного сырья на каспийских месторождениях. Страны региона стоят перед необходимостью разработки новых технологий, без которых невозможно получить доступ к запасам нефти и газа и нарастить их добычу. 

Актуальной остается задача преодоления транспортно-коммуникационной зависимости, которая остается краеугольным камнем внешней политики прикаспийских государств. Так, страны региона оказались зажаты интересами западных государств и нефтегазовых компаний, которые ограничили их возможность самостоятельно определять стратегию своего энергетического развития. К тому же политическая составляющая остается одним из ключевых факторов, который определяет позиции разных сторон в геополитической игре. В итоге углеводородные ресурсы прикаспийских государств оказались «разобранными» наиболее сильными игроками. ЕС, Россия и Китай соперничают между собой в стремлении усилить контроль над каспийскими месторождениями и направлениями их экспорта.

Снижение зависимости от России не обеспечило свободу в выборе энергетической политики прикаспийских стран. Роль западных и китайских нефтегазовых компаний, которые опираются на политическую поддержку своих государственных структур, остается высокой. Азербайджан, Казахстан и Туркменистан, переориентировав свою внешнюю политику в сфере энергетики, не получили возможности напрямую доставлять свои углеводородные ресурсы на внешний рынок.

Неподтвержденным остается углеводородный потенциал Каспия. Неслучайными можно считать данные компании BP, опубликованные в декабре 2013 года. В отчете значительно снижены оценки запасов природного газа в Туркменистане и Казахстане. Если прежде в своих отчетах компания заявляла о наличии в Туркменистане 25,4 трлн куб. м, то, согласно последним данным, запасы снижены до 17,5 трлн куб. м. Притом что еще в августе 2013 года BP опубликовала доклад, в котором приводились данные, которые подтверждали наличие значительных запасов углеводородного сырья в Туркменистане. Аналогичная ситуация и с оценкой казахстанского газа, объемы которого снижены с 1,9 трлн куб. м до 1,3 трлн куб. м.

Игра на повышение запасов и прогнозные оценки добычи уже не раз выступала в качестве инструмента внешней политики прикаспийских государств. От этого зависят объемы иностранных инвестиций, ход переговоров по трубопроводным проектам, что напрямую затрагивает вопросы социально-политической стабильности в прикаспийских странах и сохранения власти политическими элитами. Этим объясняется тот факт, что прикаспийские страны фактически регулярно пересматривают оценки своих запасов в сторону повышения.

Взлет интереса к углеводородным ресурсам Каспийского региона определялся уверенностью в истощении запасов сырья на Северном море, в Персидском заливе и других регионах мира. Однако современные изменения в международных отношениях, прогнозы добычи нефти и газа в основных ресурсных регионах мира заставляют пересматривать роль и перспективы углеводородных ресурсов Каспия. Значение каспийских углеводородов состоит в том, что на ближайшую перспективу они не могут рассматриваться в качестве потенциального мирового резерва, оставаясь фактором решения региональных энергетических проблем.